Ромашка и Старичок-Корешок

- Бедная Ромашка, бедная Ромашка… - пробормотала и сама Ромашка. Она всё слышала, но была так слаба, что даже не могла об этом как следует подумать. «Бедная Ромашка… - повторяла она про себя, словно речь шла о какой-то совсем другой девочке. - Надо спросить у Гины…» - И она снова уснула.

Она не совсем проснулась и тогда, когда Прапра подошла померить ей температуру и дать какое-то питьё. Молоко, что ли?.. Она и вкуса-то не почувствовала, только всё глотала, глотала и тут же снова уснула…

Ромашка очнулась. В комнате было полутемно - не то вечер, не то раннее утро. На кухне, позвякивая посудой, возилась Прапра. Пахло кофе… Значит, утро: вечером она кофе не варит…

Ромашка потянулась. А кровать-то уже маловата!.. Ей было так тепло и уютно. Может, она уже выздоровела? В школу ходить ещё, конечно, нельзя, но, может быть, можно вставать?.. И чтобы пришла Гина… «Хитроумная Гина»… Да! Ведь она хотела её о чём-то спросить. Только о чём?.. И тут Ромашка всё вспомнила: «Мачеха, она и есть мачеха… Бедная Ромашка…» И вдруг всё изменилось. Ей уже не было больше тепло и уютно. Может быть, у неё жар? Нет, жар, он какой-то другой. Это страх… Значит, в воскресенье она пойдёт к отцу знакомиться с мачехой. Она так боялась воскресенья… А какой день сегодня? Она задумалась. Наверно, четверг. Тогда ещё есть время…

Вошла Прапра с градусником. Температура у Ромашки оказалась нормальная, и ей разрешили встать. Умытая и причёсанная, сидела она за столом, пила молоко и ела бутерброды. Всё как всегда. И всё совсем по-другому. Она сидела тихая-тихая, ничего не говорила, не пела. Даже когда одевалась, не пела. Бедная Прапра очень беспокоилась, потому что Ромашка оставалась такой и на завтрашний день и на послезавтрашний… Пришла Гина из школы и принесла Ромашке уроки, но она куда-то спешила и сразу ушла. Да и Ромашка всё равно не могла бы её спросить: Прапра ни на шаг от них не отходила.

«Да что же это с ребёнком? - всё думала бабушка. - И есть она ест, и пить пьёт, и занята чем всегда, а вот петь не поёт. И глядит так серьёзно. Может, она ещё нездорова?»

- У тебя, может, горло болит? - спросила она Ромашку, но та покачала головой. Нет, горло у неё не болело. А вот на сердце было так тяжело… Но сказать этого она не умела.

…В пятницу Ромашка пошла в школу и, возвращаясь домой вместе с Гиной, задала наконец ей вопрос, который давно уже собиралась задать:

- А это правда, что мачеха и есть мачеха? Ведь мачехи злые.

- Глупышка, - улыбнулась хитроумная Гина, - Прапра небось опять тебе сказочку рассказала про мачеху и про ведьму?

- Нет, - сказала Ромашка, - никакую не сказочку. У меня будет мачеха. Прапра говорила Фридриху. Она думала, я сплю.

Гина остановилась от изумления посреди дороги.

- Ну да! А кто она?

- Не знаю. Прапра не сказала.

- А ты бы её спросила!

Они уже снова шагали рядом. Ромашка покачала головой:

- Нельзя мне её спрашивать. Я ничего не должна знать. Это будет сюрприз. И ты никому не рассказывай. Пока это тайна.

Уж в тайнах-то Гина толк знала. Но её разбирало любопытство.

- Да я-то не проболтаюсь. Но Прапра твоя хороша! Даже имени сказать не могла!

- Прапра говорит, она красивая. Потому я и боюсь.

- Боишься, потому что красивая? Вот это да!

- У Белоснежки мачеха тоже была красивая. Я про это всё думаю.

- Вот видишь, - хмыкнула Гина, - значит, всё-таки из-за сказок! Верно мой брат говорит: «Забивают детям голову!» Может, у неё, по-твоему, и зеркальце волшебное есть?

Ромашка смутилась:

- Да не зеркальце… А вдруг она мне будет завидовать?

- Ромашка, - строго сказала Гина, - ты просто воображала! Да разве ты красавица? И вообще ты ещё маленькая девочка!

- А ведь правда, Гина! - воскликнула Ромашка, просияв. - Белоснежка-то была уже невеста! А пока она не подросла, мачеха ничего ей не делала. - Но тут вдруг она опять всё вспомнила и тяжело вздохнула: - Мачеха, она и есть мачеха…

Хитроумная Гина опять остановилась и громко сказала:

- Мачехи вовсе не злые. А некоторые даже, наоборот, очень добрые. Вот, например, у Волчка - у него тоже мачеха. Какой он был сорванец! А стал мальчик как мальчик. И вовсе она не строгая. А думаешь, мало таких мачех? - И снова шагая рядом с Ромашкой, она докончила: - Вообще это глупое слово - «мачеха». Волчок зовёт её просто «мама». Он и забыл, что она мачеха.

Но Ромашка всё ещё сомневалась.

- Волчку повезло, - сказала она. - А может всё выйти и по-другому.

- Конечно, может, - ответила Гина с хитроумной улыбкой, - но ведь и родные матери бывают злые.

Ромашка хоть и не совсем успокоилась, но, придя домой, стала вынимать книжки из портфеля, тихонько напевая. «Поёт! - обрадовалась Прапра. У неё словно гора с плеч свалилась. - Что же это с ней было, с моей Ромашкой?»

МАЧЕХА

И вот наступило воскресенье. После завтрака Прапра с Ромашкой пошли в сад. Прапра срезала большими садовыми ножницами разноцветные яркие хризантемы. А Ромашка их держала. Получился такой огромный букет, что Ромашкину голову было уже не видно.

- У нас ведь и вазы такой большой нет, Прапра! Ой, мне его не удержать!