Ромашка с шипами

Ну почему Ева не может просто замолчать?! Почему ей обязательно надо доводить ситуацию до абсурда? А меня — до белого каления?

Но у меня есть средство против нее. И против себя самого…

— Кстати, забыл тебе сказать, — начинаю я. — Я закрыл дверь.

— Что? Нашу пограничную дверь?

— Да.

Еще не закрыл, но закрою сегодня же. Заколочу или вообще заложу кирпичами. Пусть будет как раньше — глухая стена и никакой двери.

— Между нашими квартирами больше нет сообщения. Граница на замке.

— Это чтобы я не мешала тебе жарить индюшек?

— Именно для этого.

— Пф-ф! — фыркает Ева.

И собирается выдать что-то крайне язвительное. Я вижу это по ее глазам.

Мне даже любопытно, что это будет. Ядовитый юмор моей маленькой козочки неподражаем! Я в предвкушении очередного перла.

Но Еве мешает Никита. Он подходит, обнимает ее за талию, вставляет ей в руку бокал с шампанским. И говорит мне:

— Привет!

Я смотрю на его руку, обвивающую тонкую талию Евы, и чувствую, как крошится эмаль моих до боли стиснутых зубов.

Не только я обращаю внимание на объятия малолетних влюбленных.

Я вижу, что моя старшая сестра, она же мама Никитоса, тоже на них косится. Причем смотрит на Еву с симпатией и одобрением.

Что вообще-то нонсенс.

Раньше подружки сына ей категорически не нравились. А Ева, похоже, ее расположила. Сегодня она предусмотрительно не надела свою юбку-пояс. Выглядит прилично — летнее платьице чуть ниже колена, джинсовая куртка, кеды.

Воплощение юности и свежести.

Нежная ромашка. С острыми шипами, невидимыми окружающим.

— У меня есть тост! — громко произносит Вика. — Все возьмите бокалы!

Я хватаю со стола бокал с шампанским.

— Давайте выпьем за наших прекрасных девочек, Арину и Марину!

Она говорит что-то еще. Другие гости тоже произносят поздравления. А я изо всех сил пытаюсь отвести глаза от руки Никитоса, обнимающей талию Евы.

Она что-то шепчет ему на ухо.

Он наклоняется к ней. Их губы так близко…

— Ура! За Арину и Марину! — вопят все.

Ева поворачивается и тянет свой бокал к моему. Мы чокаемся, и от удара шампанское выплескивается через край. Никита тоже пытается чокнуться со мной своим соком.

Но я уже вливаю в себя содержимое бокала. Залпом. Беру второй. Снова смотрю на Еву. Начинаю пить и так стискиваю зубы, что едва не откусываю край бокала.

Спокойно! Вдох-выдох.

И лучше не смотреть на Еву… Но я смотрю.

Она смеется, запрокинув голову. О чем-то щебечет с Никитой. Говорит какие-то, по всей видимости, приятные слова подошедшей Арине. Потом к ним присоединяются Марина и Вика.

До меня доносятся обрывки разговора. Похоже, Никита рассказывает, что Ева — наша землячка. Слышатся восторженные возгласы.

А, когда до всех доходит, что она дочка того самого Сан Саныча, который когда-то очень помог нашей семье, начинаются почти родственные объятия.

Ева в центре внимания.

Она — девушка моего племянника. Он официально представил ее всему семейству. Все полюбили ее с первого взгляда… В качестве его девушки.

А я — просто ее сосед. И, может быть, когда-нибудь стану ее дядей.

Эта мысль заставляет меня схватить третий бокал шампанского. Или уже четвертый? Неважно.

Ко мне подходит моя старшая сестра.

— Такая хорошая девочка! — радостно восклицает Вика. И с материнской гордостью смотрит на Никитоса, откопавшего настоящее сокровище. — Дочка профессора. Умная, милая…

Да, она милая. Со всеми, кроме меня.

Просто девочка-припевочка. Если бы я сейчас увидел Еву впервые, ни за что бы не подумал, что у нее язвительный язык и совершенно нет тормозов.

Со мной она абсолютно не такая, как с остальными.

Со мной она другая.

Только это у меня и есть…

Глава 24

Ева

Я скучаю по своей семье.

Я очень хотела уехать, мечтала о самостоятельной жизни в далекой столице… И я счастлива, что это случилось.

Но все равно — я скучаю.

Целых три недели я не видела маму с папой, старшую сестру, всех своих теть, дядь и двоюродных сестренок с братишками. С которыми мы как минимум раз в месяц собираемся всем кланом.

Было время, когда я откровенно скучала на этих сборищах и старалась их избегать. В подростковом возрасте взрослые кажутся ужасно занудными. Но, немного повзрослев, понимаешь — тепло родных людей не сравнится ни с чем.

Здесь, среди родных Артура, среди друзей его сестер, я чувствую себя почти как дома. Мне тепло и уютно. И совсем не хочется уходить…

Правда, сначала я дико разозлилась на Никиту за то, что он назвал меня своей девушкой. Мы же договорились: мы просто друзья!

— Немедленно скажи всем, что это неправда! — напала я на него.

— Выйти на сцену и заявить? — рассмеялся он.

— Да!

— Ладно. Как скажешь.

— Правда выйдешь?

— Если ты настаиваешь — выйду. И скажу. Только давай чуть позже.

— Почему это?

— Не хочу отвлекать внимание от виновниц торжества. Их сейчас все будут поздравлять…

Это звучало логично.

Я, кстати, тоже не хочу. Чтобы все гости отвлеклись от именинниц и обратили внимание на меня. Так что, пожалуй, с публичным заявлением я погорячилась.