Ромашка (СИ)

Боялась не того, что сильф откажется идти с ними, в этом она даже не сомневалась. Если придется, она пойдет и одна. Отправится к храму с любым, кто согласиться идти дальше. Ее неумолимо тянуло за город и куда-то на на юго-восток, вдоль лесов.

Возможно, знание мэтром местности и не понадобится. Она интуитивно чувствует, где тот самый храм, и Мир сам, пользуясь ее собственной силой, направит куда следует.

Боялась же девушка реакции Вана на участие в их походе Тэя и на нее саму.

Но чего точно она делать не будет, это выпрашивать милости у Вана.

— Вы все можете пока что пройти на кухню, мне нужно свободное помещение, и, прошу не беспокоить, пока я сам не разрешу. Дир, сопроводи, пожалуйста. — Голос сильфа был холодным, а тон — непререкаемым.

Эльф кивнул и со словами «прошу за мной» первым направился на выход. За ним потянулись все остальные. Нила, шепнув несколько ободряющих слов мэтру, кинула настороженный взгляд на Вана.

И время замерло.

Его черные глаза тянули ее к себе, словно марионетку за ниточки.

Нила не ощущала ни свое тело, ни свой разум, она словно рассыпалась на много-много мелких, практически невидимых глазу составляющих и все они медленно, но неуклонно двигались к чему-то черному, высокому и такому соблазнительному.

Они, частицы, облепили этот черный силуэт, пытаясь едва ли не слиться с ним, проникнуть внутрь, чтобы в нем раствориться и потерять себя окончательно.

Последнее слегка отрезвило. Полностью терять себя не входило в жизненные планы девушки.

Нила сделала попытку пошевелиться и испытала настоящий шок.

Она уже не стояла рядом с мэтром, а сидела. Сидела на чем-то жестком. Кулаки ее обеих рук крепко сжимали атласные, прохладные и густые волосы сильфа.

Чем-то жестким оказались его бедра, зажатые ее коленями.

Губы сильфа, совсем близко, были настолько яркими, что казались кровавыми. Глаза — черные провалы, с фиолетовыми всполохами в тех местах, где предполагались зрачки и радужка, смотрели прямо на девушку. Белизной кожи сильф мог соперничать с тестом для праздничного пшеничного хлеба. А его аромат, не похожий ни на какие другие запахи, но приятный до мурашек по коже, окутывал девушку, заставляя вдыхать его еще глубже.

— Вот как это бывает… — Хриплым голосом произнес сильф и поерзал, удобнее устраиваясь и отставляя чуть дальше руки, на ладони которых он опирался. Ван начал медленно откидываться назад и Нила выпустила жесткие пряди из рук.

— Это было красиво. — Помолодевший лицом мэтр, уже без излишней бледности и капель пота на лбу и висках, смотрел с благоговением на Нилу и Вана.

— Как Вы себя чувствуете? — Поинтересовалась Нила и только потом догадалась перейти на магическое зрение. До ее ушей донесся ехидный смешок Вана.

Мужчина уже понял, что, каким-то невероятным образом, ему или им удалось обезвредить нападающего. Даже следов его присутствия в ауре травника не осталось.

— Он слишком слаб, чтобы ехать дальше. Можно..?

— Можно. — Разрешил сильф, уже понимая к чему клонит Нила.

Девушка встала и поправила длинную юбку платья. Она, до автоматизма отработанным движением кисти и намертво заученной формулой, отправила мэтра в исцеляющий сон и тот, грузно привалившись к столу, засопел.

— Надо попросить Тэя, чтобы донес его до кровати… — Задумчиво произнесла девушка, мыслями она уже была далека от травника.

Странное затмение, не похожее на связь с кем-либо из остальных мужей и совершенно не похожее на последствия тех брачных ритуалов, что происходили до этого, и смутило, и наводило на мрачные размышления, что на них с Ваном попытались влиять извне. Миру и Аде, видимо, действительно требуется их связать, раз в дело пошли грязные методы.

— Извини, — пробормотала она, стараясь не смотреть на сильфа. — Я понимаю, что на самом деле неприятна тебе, сама не знаю, что на меня нашло…

— Видимо, — эльф застыл и голос его заледенел, — мне тоже следует извиниться, я вел себя недопустимо.

Ван тоже встал, но, в отличии от девушки, не стал приводить себя в порядок руками. Магия расправила на нем одежду и поправила волосы в прическе едва ли не по щелчку пальцев.

От этого холодного тона, магического совершенства и отрешенности, прячущейся за вежливыми фразами, Нила почувствовала глухую тоску.

Ей до визга захотелось кинуться на Вана и залепить ему самую сильную пощечину, на которую она только способна. Она страстно желала сорвать с сильфа маску, обнажить его настоящие чувства. Но кто сказал, что его реальное отношение понравится ей больше, чем эта холодная вежливость?

Намекни Ван хоть взглядом, что он согласен с навязанной ему ролью, Нила бы нашла и время, и повод договориться об остальном. Но как бы сейчас их не сталкивали лбами, она не станет просить его влиться в их ненормальную семью. Раз он все теперь знает, то следующий шаг за ним.