Ромашка (СИ)

— Идем? — Поинтересовался Миай у Нилы. Девушка выглядела все более мрачной и сосредоточенной, но кивнула, положительно отвечая жестом на вопрос.

И они с Миаем первыми, держась за руки, вошли в широкий когда-то, а сейчас частично заваленный, проход в храм.

Остальные потянулись вслед за ними, процессию замыкал, опасливо шныряющий по сторонам глазами и какой-то непривычно жалкий на вид, Розаро. Сезарио и Тэй, шедшие впереди и слегка по бокам от него, то и дело косились в его сторону. Им, как и Ниле, мэтр почему-то не внушал доверия, хоть раньше такой подозрительности не вызывал, не смотря на все его не самое положительное участие в жизни Нилы.

Войдя в храм, пара остановилась, оглядываясь. Ниле казалось, что внутри будет мрачно и неуютно. Но, нет, не смотря на неприглядный вид и сырость, храм внушал восторг и вызывал внутренний трепет. И Миай, и Нила его ощущали, как большое, родное существо, что встречало их с радостью и тревогой после долгой разлуки.

— И где тут могут быть эти захоронения? — Поинтересовался Миай и Нила с укором на него взглянула, на что парень криво улыбнулся и продолжил внимательно осматривать развалины. — Кроме камней и сырости я больше ничего не вижу. Разве что вон там, — он указал рукой и движением головы в ту часть, где когда-то стояла огромная статуя, сейчас лежавшая на полу, без головы и руки, спиной ко входу, — какое-то светлое пятно. Но это, наверное, отблеск солнца сквозь дыры в крыше.

Нила, с тревожно бьющимся сердцем, взглянула в указанном направлении, а затем перевела удивленный взгляд на Миая.

— Ты прав, там Ниэль… — Быстро проговорила она и бросилась к разбитой статуе. Ни Миай, ни только что вошедшие в храм Тэй с Сезарио не успели ее удержать и, упоминая по привычке Суйха, поспешили за, стремительно удаляющейся от них, женой. Ткахт и Дельфина, озираясь и находясь в состоянии ожидания засады или еще какой пакости, двинулись за ними.

И никто, ни Миай, обещавший себе пристальнее следить за Розаро, ни Сезарио с Тэем, не обратили внимания на то, что мэтр стал осторожно передвигаться в совершенно противоположном от статуи направлении. Словно морок на них нашел.

Все, включая, Ткахта и Дельфину внезапно забыли о своих планах и предосторожностях, как и о, не раз обсуждаемой, расстановке сил, гурьбой двинувшись в одном направлении. Не глядя по сторонам и не оборачиваясь назад..

Чем ближе Нила подходила к статуе, чем явственнее различала силуэт, лежащего на полу и завернутого в полупрозрачный дымчатый кокон, юноши, с прекрасными чертами лица и длинными волосами цвета то ли бирюзы, то ли морской волны.

— Сезарио, — обратилась она к мужу, — Становись вот сюда…

Мужчина недовольно поджал губы, желая сказать, что он прекрасно помнит формулы и положение корпуса и рук относительно кокона и находящегося в нем тела, но промолчал.

— Ну что, — Нила глубоко вздохнула, — если что-то пойдет не так, то хочу, чтоб вы знали, я всех вас люблю.

Но ни ее бледная улыбка, ни, уж тем более, такое почти прощание, никого не взбодрило и не вдохновило.

— Ладно. — Нила дернула плечом, прогоняя неловкость, повисшую в воздухе. — Приступим…

И они с Сезарио начали плести заклинание, при этом Нила только направляла, а мужчина вливал в него свою силу, выкладываясь на полную, выжимая свою магию практически до основания, оставляя лишь резерв. Он позволял девушке лишь редкими штрихами вставлять свою магию в заклинание, понимая, что, вырвись Амира из своего кокона, основной удар придется на Нилу. А ему очень хотелось, чтобы она выжила, пусть и ценой его жизни.

Нила и Сезарио сосредоточенно творили, и воздух вокруг звенел и дрожал, заставляя присутствующих трепетать от силы заклинания.

«Амира.» — Сезарио вздрогнул и Ниле пришлось быстро перехватывать плетение, чтобы не испортить и не повредить весь узор. Тогда пришлось бы начать все заново.

Сезарио попытался реабилитироваться, сосредоточившись на заклинании, но его то и дело, словно иголкой жгло воспоминание об их заточенной противнице.

Сезарио всеми силами старался не испортить работу и отгонял мысли о зловредной Повелительнице. И только к завершающему плетению, завязывая последний узел, на грани следующего за трудоемкой работой расслабления, он понял, что те несколько минут, что они с Нилой плели сложную схему, до него пытался достучаться Констант.

Он бился почти в панике, пытаясь что-то рассказать, на что-то обратить внимание второй половины.

И, едва взволнованный и сбитый с толку несвоевременной настойчивостью Константа, Сезарио передал ему бразды управления телом, как оборотень, еще не успевший полностью превратиться в самого себя, крикнул:

— Амира!

И, одновременно с его выкриком, с Ниэля слетело заклинание стазиса. Но слетело не тихо, а с сильным взрывом, от которого всех, кто стоял около кокона, раскидало в стороны.

Стены здания содрогнулись и мелко затряслись, стряхивая с балок и колонн пыль и мелкую каменную крошку. Все вокруг ходило ходуном, сбивая с ног, а крупная взвесь, летавшая в воздухе, мешала обзору.