Ромашка (СИ)

— Нет, это твоя грёбаная совесть. Домой чеши и по дороге купи бодягу, анальгетики и что-нибудь из снотворного.

— Зачем?

— Ты же у нас медик будущий, на третьем курсе как-никак, должен, наверное, знать, от чего бодягу применяют.

— Ну, от синяков, я знаю. Ты, в смысле, мне синяков наставить хочешь? Сань, я же пошутил просто, чего так реагировать сразу?

Саньку после слов Славки, произнесённых таким виноватым и растерянным голосом, разобрал смех.

— Слава, зайди в аптеку и купи то, что я тебя попросил. Ты, наверное, должен знать, какие таблетки нужны при сотрясении мозга.

— Блядь, Сань, не пугай меня, что у вас там случилось? Дай трубку Ромке.

— Из-за твоей тупой шутки Ромка к телефону подойти не может. Он сейчас лежит с синей мордой, сломанным носом и больной головой. Ну как, ты доволен своей шуткой? Весело? Придёшь — вместе посмеёмся. Купи лекарства. Всё. — И, не дав вставить Славяну хоть слово, он отключил телефон.

Славка перепугался не на шутку. Посадив Ольгу на автобус, купил всё, что ему сказал Сашка, и помчался домой. Славян не ожидал, что его шутка так разозлит Саню. Он и представить не мог, что тот ТАК может отреагировать и избить бедного Романа. Злясь на него, он настраивал себя, что надо вмазать ему по морде, за Ромку. Ну пошутил он, ну и что? Чего же, не разобравшись, руки-то распускать? Неужели Саня и вправду подумал, что Ромка его… того?

Дверь открывал трясущимися руками и не успел ещё вытащить ключ из замка, как Сашка сгрёб его за шкварник и поволок в комнату. Он попытался было вырваться, но не тут-то было, Саня вцепился в него мёртвой хваткой. Толкнув его к дивану, указал на скрутившегося калачиком Ромку.

— Ну что, доволен? Шутка удалась?

Славян с ужасом смотрел на распухшее Ромкино лицо. Глаз почти не было видно, нос распух, и на мокром полотенце пузырилась сукровица. Дышал Ромка ртом, и дыхание было сухим и хриплым.

— Ты, урод! Саня, какого хрена? Ты что, совсем с головой не дружишь? — Славка в бешенстве развернулся к Сашке, сжав кулаки.

— Это не он. Славян, ты придурок, и шутки у тебя дебильные. Саня здесь ни при чём, ему вон тоже по уху досталось. Глянь, ухо на чебурек теперь похоже. — Ромка попытался засмеяться и сморщился от боли.

— А кто? Саня, скажи уже наконец, что здесь у вас произошло?

— Сергей из деревни приезжал и воспринял твой прикол по полной программе.

— Вот гомофоб хренов! Быдло деревенское! Ты ему хоть морду расквасил?

— Не успел. Мы с постели-то встать не успели. Вернее, я ему открыл и опять лёг, а Ромка только вставать начал. Ладно, хрен с ним. Давай, бодягу иди разводи.

— Я мазь купил от синяков.

— Таблетки купил?

— Купил.

— Ну, воду тогда неси. Ром, ты морду сам намажешь или помочь?

— Да уж справлюсь как-нибудь.

Ромка встал и, взяв тюбик с мазью, поплёлся в ванную, к зеркалу.

Пьяный Серёга вырубился и спал уже часа три. Артём так ничего путного у него и не узнал. Понял только, что Маша наставила брату рога. Что Серый будет с ней разводиться и что у него появилась какая-то баба, которая оказалась не лучше жены.

Жена и дети на выходные уехали к тёще, дома стояла непривычная тишина. Тёмка позвонил матери и сказал, что Сергей у него, чтобы она его не теряла и ночевать не ждала. Про Машку даже спрашивать ничего не стал.

Маша никогда не нравилась Артёму. Он всегда считал, что Манька загнала Серого под каблук. А то, что она ещё и родить не может, добавило негатива по отношению к ней. Он поставил себя на место Серёги. Смог бы он простить своей жене измену? Наверное, нет, но разводиться бы не стал. Жил бы из-за детей. Гулял бы, наверное, в отместку, но детей бы не бросил. А Серого ничего не держит, и то, что он собрался развестись, Артём считал правильным.

Серёга к вечеру проспался. Выглядел помятым и пришибленным. Молча замахнул рюмку, опохмеляясь. Так же молча стал обуваться, накинув ветровку.

— Ты это куда собрался? Матери я позвонил, сказал, что у меня переночуешь. За руль тебе всё равно нельзя.

— Я скоро. Я не домой, я приду ещё. Схожу в одно место и приду.

— К шлюхе номер два пошёл? — Артём, прислонившись к косяку двери, наблюдал, как брат терзает шнурки на кроссовках, которые не развязал, снимая обувь, и теперь мучился с затянувшимся узлом. Серый молчал, исподлобья бросая на брата взгляды и жалея, по-видимому, что спьяну наболтал лишнего.