Ромашковый чай

Ну и пусть, зато одним вампиром станет меньше, – бичевала она себя. – Меньше будут мучиться другие люди. А от меня какой толк? – спросила, как когда-то, продуваемая декабрьским ветром. – Тогда не было, а теперь всё иначе! Я сделала кое-что хорошее для этого города, для многих людей, особенно для одного. И только начинала быть счастливой. Я только так и не увидела, как он улыбается. Надо, надо цепляться за жизнь. Только как цепляться, если я даже шевелиться не могу.

Одна отчаянная мысль металась в лабиринтах тела. Там было пусто и темно, ни одной искорки. Она не могла даже заплакать. Она не могла заплакать даже из жалости к себе!

– Ты горишь, я вызываю «скорую».

– Они не помогут. – Лика не чувствовала жара, только слабость и страх.

– Что ты там бормочешь! Конечно, помогут. Хоть собьют температуру.

Как же они помогут! У них нет ампул с энергией. Её через холодную иглу, протыкающую мякоть тела, не запустить в организм. Да она бы сейчас не зарядилась даже от человека. «Аккумулятор» износился или вся система сломалась и восстановлению не подлежит. Страшно умирать ночью. Не простившись и не извинившись.

Дима наклонился:

– Что ты там шепчешь?

– Адрес в моём блокноте записан. Потом съезди туда. Может, маме нужно будет помочь. Она там одна.

– Лика, я вызвал «скорую помощь». Потерпи. А лучше спи.

А к маме, правда, нужно будет съездить, – задумался он. Когда Лика поправится. Познакомлюсь с будущей тёщей. Где она хоть живёт, Лика никогда не говорила. Он взял блокнот, полистал его… Куча каких-то записей… «Я умею красть энергию, умею её использовать. Но заряжать другого солнечной энергией не могу…», «Сосредоточиться и представить это всё», «Страшно только забрать всё, страшно повторить то, что уже случилось однажды. Но можно же красть у разных людей понемногу»… Что за шиза! Он открыл всё с самого начала…

СОЛНЦЕЛИКАЯ

«Скорая» приехала быстро. Лика спала, завернувшись в одеяло, как гусеница в кокон.

– Поставьте ей, – врач лет сорока протянул Диме термометр.

Дима осторожно отвернул край одеяла. Он не верил в её бред о настигающей смерти, но руки задрожали. Ладонь обдало горячим дыханием. Смахнул с мокрого лица кудри, приподнял локоть.

– Давай измерим, – прошептал. – Чуть-чуть ещё. Доктор уже приехал.

– Доктор, – как-то безмятежно прошептала она во сне, как будто говорила о ком-то конкретно.

– Надо сбивать, – врач посмотрел на столбик термометра и достал жаропонижающее.

Чуть обомлел, всмотревшись в раскрасневшееся лицо.

Быстро уколол.

– Похоже на переутомление. И перенервничала сильно.

– Вы больше ничего не сделаете? – Дима напрягся.

– Ей нужен отдых. Давайте документы, – он приготовился заполнять карту вызова.

Дима не знал, где её документы. Хуже того, он даже не помнил её фамилии, потому что она работала у него неофициально. Говорила когда-то, а тут выскочило из головы, паника… и вовсе не вспомнить.

– Я думал, Вы – муж.

– Нет, – он собрался будить Лику.

– Спокойно. Не будите. У нас в базе должно быть. Она у нас была уже.

– Вы даже помните её фамилию? – прищурился Дима. – Как это?

– И полное имя, – он прислонил папку с картой к стене и стал писать.

– Яролика? – прочитал Дима.

– Да.

«Какое необычное имя!» – чуть не вырвалось у него, но вовремя прикусил язык.

– Передайте, когда проснётся, «привет» от меня. И чтобы не болела больше. Если что, меня зовут Миша.

Оставшись один рядом с больной, Дима заметался по комнате. Всё только что прочитанное и это имя… Яролика. Яролика – это значит «солнцеликая». Солнечное лицо… Только пусть попробует теперь отнекиваться!

***

Она не поверила утром, что проснулась. Кровать казалась огромной, одеяло – тяжёлым, все остальные предметы в комнате – далёкими, а воздух – холодным. Подниматься на ноги не представлялось возможным.

Лучше бы это случилось ночью, – подумала она. – А так я буду угасать постепенно.

Дима в соседней комнате диктовал кому-то адрес её мамы. Что ещё выдумал?

– Я не могу, – прошептала Лика, когда он пришёл.

– Всё ты можешь. Ещё как можешь, Яролика.

– Я же не говорила тебе, – смутилась она.

– Миша сказал. Ночью вместе тебя с того света вытаскивали.

– Но у меня нет сил…

Он невозмутимо стащил с неё рубашку и просунул руки в рукава весёлого ситцевого платьица. Поднял и отнёс в такси.

Лике было ужасно стыдно. Она уходила со словами, что лучше пропасть, чем вернуться. Сейчас она пропадает, осталось совсем немного сил. И всё-таки, возвращается. Может, успеет рассказать маме, чем занималась эти шесть лет, чему научилась, с кем встретилась. Хорошо бы ещё прогуляться через всю родную деревню, там, наверное, ничего не поменялось. Вряд ли получится, главное – мама, и их домик на самой окраине.

– Вот как раз и займёмся травами, – сказал Дима. – Насушим на всю зиму.

Она посмотрела на него как на ненормального.

– Остановите здесь, пожалуйста! – попросил он. До дома оставалось полкилометра.

– Ты что. Тут идти ещё…  И я без шляпы…

Он закатил глаза.

– Остановите. – Вытащил её на полевую дорогу и крепко обнял.

Такси унеслось в обратном направлении.