Ромашковый лес

Она упала прямо посреди озера: измученная и рыдающая. Ее слезы текли из глаз не переставая и были такими солеными, что даже лягушки вынырнули из воды, пытаясь понять, отчего у нее такой странный привкус. Дикари, не обратив на случившееся внимание, спокойно улетели, и только он молча подплыл к ней. Она почувствовала его присутствие, и даже не повернув к нему головы, еле слышно произнесла: «Знаешь, я и не думала, что лишая себя мечты невозможно заставить разлюбить…Даже перестав думать о тебе, мое сердце не смогло отпустить тебя, ты навеки к нему прикован. Видишь ли, я всегда знала, что мы не сможем вместе спеть лебединую песню, но если бы я мечтала об этом, мы бы ее спели, пусть даже во сне. Не мечтая, мы не можем летать, а жить, лишь передвигаясь по земле – скучно. Я умру, потому что я создана для полета, для мечты, но отказалась от них…А ты, умоляю, ты научись мечтать! Мечтай о чем угодно! Мечтай обо мне, теперь уже мертвой, тогда, может быть, я смогу еще немного пожить – в твоем сердце, в твоих снах… – договорила она и, вытянувшись к солнцу, закончила, – теперь я знаю: не мечтающий не летает, а не летающий не живет» – и, положив голову на водную кровать, навсегда погрузилась в другой мир.

Стоящие вокруг, заметили, что через мгновение ее перья вновь стали белыми как снег и казались осыпанными серебром, а уже спустя несколько секунд у лебеди выросли новые крылья, а это значит, что она снова научилась мечтать и что в небесном озере, где-то очень-очень далеко, она, полумесяцем выгнув шею, медленно плывет по бледно-синему озеру, вглядываясь в свое отражение, и верит, что когда-нибудь она споет настоящую лебединую песню…

Единым порывом

Окутанное густым облачным туманом поле казалось бесконечным. Трава, подталкиваемая легким дуновением ветерка, танцевала в такт летящему воздуху. Над землей звучала прекрасная утренняя музыка, как будто миллионы музыкантов одновременно взяли скрипки и начали наигрывать мелодию. А это были всего лишь кузнечики, каждое утро водящие палкой по своим ножкам, отчего получались тончайшие звуки, постепенно превращающиеся в полевую песню.

Кузнечики знали, что их творчество любят все обитатели поля и что даже жители ближайшего леса с удовольствием приходят на их утренний концерт, поэтому они вставали очень рано, когда роса еще только начинала оставлять на травинках свои слезы, готовили палочки и, когда солнце выкатывалось на небесное блюдо, они начинали играть.

Одним чудесным и немного морозным утром, кузнечики, как всегда, готовились к выступлению. Они умывались, чистили свои задние ножки, на которых им предстояло играть, и приводили в порядок свой незамысловатый инструмент. Все было как обычно, но неожиданно в кузнечную идиллию ворвалось огромное чудовище. Оно прыгнуло прямо перед обезумевшими от страха малютками, так что им легко его было рассмотреть. Это был огромный кузнец, раза в три больше обычных кузнечиков. У него были прозрачные клеенчатые крылья и влажные глаза, как у окуня, а усы, похожие на две толстые проволоки, противно шевелились от поворотов головы насекомого. Кузнечики застыли в ожидании чего-то ужасного, а большой кузнец, который оказался саранчой, начал говорить, расхаживая из стороны в сторону и «впиваясь» своим едким взглядом в зеленых малышей.

– Что, музыкантишки! – начал он, – Вот и все! Теперь мы – короли этого поля и нам не нравятся ваши тру-ля-ля, – произнес он, иронично покрутив лапками, – так что либо живите себе тихо, либо мы всех вас сожрем.

Договорила саранча, как тут же сотни точно таких же гигантов, образовав собой тучу над полем, налетели с неба и приземлились за спиной своего вожака. А кузнечики молча убрали свои палочки и решили, что жизнь им дороже, чем музыка.

Еще несколько дней многие насекомые собирались на привычный утренний концерт кузнечиков, но, не дождавшись ничего, они перестали наслаждаться музыкой и стали жить, как живут самые обычные животные. А саранча счастливенько себе обитала в густой траве, вылавливая пищу и пугая всех своим присутствием.

Так прошла неделя…Саранча поняла, что если насекомые перестали по утрам приходить к кузнечикам слушать музыку, значит скоро они могут уползти совсем далеко, тогда на ком же можно будет проявлять свою власть? Немного подумав, главный Саранча решил, что они, по его словам, «не хуже «зеленых игрунов» смогут подобрать ноты на лапах». Ну и решили, что с сегодняшнего дня они будут давать концерты по утрам, как раньше это делали маленькие кузнечики.