Ромашковый лес

Ему было страшно подойти к ней вот так вот, просто. Спросить, почему она такая грустная. А вдруг ему и правда кажется? Тогда она подумает, что он сумасшедший и откажется даже попадаться ему на пути. А он так любил, когда они случайно сталкивались на листке! И всё-таки, когда любопытство не могло больше подпитываться одними домыслами, он решился.

Она заметила его сразу же, как только он подошел.

–Я ждала, когда ты придешь, – начала она.

Карандаш немного замешкался – он не ожидал, что разговор начнет она, но не растерялся:

–Вот я и подошел.

Сказал, а про себя подумал: «что я несу?»

Она улыбнулась.

–Я заметил, что…

–Что грущу иногда? Ты – единственный, – продолжила за него она, – больше никто не замечает.

–А почему ты бываешь…ну, грустной?

Карандаш боялся, что она разозлится на него, ведь он наверняка интересовался чем-то до отчаяния сокровенным. Но она очень обрадовалась его вопросу. Наверное, она даже ждала его, и с радостью печально на него ответила.

–Понимаешь, я так стараюсь, так мечтаю!..В общем, я очень хочу когда-нибудь в жизни проложить свой путь. Прямой.

Дрожь пробежала по стержню, застряв где-то внутри между грифелем и деревянным телом.

–Но я не могу, понимаешь? – продолжила она, – я дотрагиваюсь до листа и вижу: вот она, прямая линия! Но что толку от того, что я ее вижу, если я не умею чертить? Я умею только направлять…

–Ну конечно! – вскрикнул карандаш.

Линейка дернулась от неожиданности.

–Конечно! Направлять! – подпрыгивая в воздух и кружась, вопил карандаш. Линейка сосредоточенно смотрела на него, не понимая, что происходит. А он больше не боялся, что она примет его за сумасшедшего.

–Ты представляешь? Нет, ты представляешь? Мы с тобой встретились! Мы! Встретились! Не зря! Я сразу понял! Сразу!

Линейка всё еще не понимала о чем он. Заметив, что она не знает, как себя вести, карандаш немедленно рассказал ей обо всём.

–Ты – направляешь, я – черчу! Я нужен тебе, ты – мне! Только так, только вдвоем, мы сможем сделать то, к чему так долго стремились!

Она всё поняла и, схватившись друг за друга, они стали кружиться, подпрыгивать и хохотать.

Утром они собрали у листа бумаги всех своих друзей.

–Они сделали это! – восклицал один.

–Не могу поверить! Идеально прямая! – вторил ему другой.

А карандаш и линейка стояли, плотно прижавшись друг к другу, и не отпуская ни на мили-миллиметрик. Они и правда сделали это! Прямая! Они начертили идеально прямую дорожку! Вместе! Они стремились, хотели, не ленились и не сдавались. В одиночку можно многого добиться, но всё равно будет не хватать «еще немного». А если есть кто-то, – такой же, как и ты – кто готов направлять тебя и рисовать вашу общую дорогу – мир присоединяется к вам. И вы уже идете прямо. Ведь если о чем-то по-настоящему мечтаешь, всегда найдется тот, кто готов будет помочь тебе из мечты сделать жизнь.

Про позитив

Он родился под солнцем, он рос под солнцем, он жил под солнцем, он наслаждался под солнцем – за это и прозвали его подсолнухом.

Под-солнух – значит «живущий под солнцем». И никакого отношения к теплу и свету не имеющий. Просто растение, которое пригрелось под небесной печкой. Нет, такой подход его совершенно не устраивал! Он не хотел жить под солнцем, он хотел носить солнце в себе и однажды решил, что во что бы то ни стало завоюет его и поселит прямо у себя в сердце. Проглотит и поселит. И тогда уж у него точно получился раскидывать по всему миру лучики своего света. Да, это была его мечта: сорить лучами без раздумий, дарить их каждому, чтобы хватило на всех и чтобы все были счастливы от того, что им подарили лучик. А для этого нужно было достать солнце.

Но оказалось это не так просто, как казалось. Солнце обманчиво: оно находилось всего в нескольких метрах от подсолнуха, но стоило ему немного протянуть к нему свои листьевые ручки, как оно тут же отдалялось ровно на столько, насколько вытягивался к нему подсолнух. Это жутко раздражало цветок, но он твердо решил: солнцу внутри него сиять! И он продолжал тянуться.

Как-то раз в поле заблудился шмель. Он искал дорогу домой, но совершенно не ориентировался на местности, в которую случайно занесли его его крыльчата. Именно крыльчата, потому что иначе эти малюсенькие крылышки и назвать нельзя. Они были настолько крохотными, что его братья вообще удивлялись, как он только способен отрываться от земли. Хотя, дело, возможно, было не столько в величине крыльев, сколько в любви шмеля к пыльце. Но насекомое это нисколько не смущало: отсоединялся от земли он легко, летать мог долго, и вообще от пыльцы не поправляются (он так считал). Да это и не важно. Важно то, что волею ли судьбы, дуновением ли ветра, запахом ли цветов или чем еще, шмель заблудился на поле, где рос подсолнух. Поскольку дорогу думой он не знал, а желтый цветок с каре-зеленой сердцевинкой был самым ярким пятном на расстоянии ста метров, шмель рванул прямо к нему.

–Привет! Я – шмель! Мы с тобой похожи, потому что мы желто-коричневые! – попытался наладить контакт шмель.

А подсолнух как будто ждал, что кто-то к нему приблизится.

–Скажи, на что я похож?