Ромейский талисман

Ольга стояла и смотрела, как телохранитель принца Вигана вложил медальон с головой грифона в одну из высеченных в камне спиралей. Из недр башни донесся глухой гул, будто под землей заработал какой-то могучий невидимый механизм. Пол под ногами задрожал, гранитный менгир окутался синеватым сиянием. Повинуясь жесту Альмана, Ольга подошла к глыбе. Заглянула в отверстие, которое теперь стало дверью. Она увидела солнечный день, ясное летнее небо с клочьями белых облаков, стройные березы, ивы и липы, раскачиваемые ветром, изумрудно-зеленую траву, голубые, желтые и белые полевые цветы. Она увидела Русь, родную, летнюю, мирную и сердце ее вдруг так сжалось от тоски и горя, что слезы хлынули у нее из глаз.

Она дочь Рюрика. Это ее мир, и она должна в него вернуться, чтобы спасти его. Там ежоглавы, там лемуры, еще невесть какая нечисть, там страшная Звезда Орка, которая несет Руси погибель. Но только возвращение случится не сейчас. Этот мирный цветущий пейзаж вдруг напомнил ей, что сейчас там, у ворот, ведущих к святилищу, ее воины, ее друзья, ее защитники принимают бой, защищая ее. Все эти страшные тяжелые дни они защищали ее. Уйти сейчас, оставить их одних? Никогда!

– Нет! – крикнула она. – Нет! Не пойду без них! Не пойду!

– Оленька, что ты? – Некрас подбежал к ней, заглянул в глаза с тревогой и беспокойством. – Что случилось?

– Они там умирают, а я здесь! – Ольга схватила Некраса за руку. – Некрасушка, нельзя так! Я княгиня будущая, и бросаю их. Они там за меня умирают, понимаешь?

– Так Давид велел. Ворш велел.

– Я княгиня! – Ольга оттолкнула Некраса, бросилась мимо остолбеневшего Альмана прочь от портала. – Я должна быть с ними!

Давид и Ворш встали напротив ворот, Чага справа от них, Вороня слева. Реттиль с луком наготове занял позицию на небольшом пригорке за спинами товарищей. Туман сгустился так, что люди с трудом могли видеть друг друга. Ждать пришлось совсем недолго – из белесой мглы раздался угрожающий вой, и следом за ним стал различим дробный топот приближающейся Стаи.

Ворш первым увидел врага. Он даже не удивился, что приближающаяся тварь в точности похожа на чудовищ, которые явились ему в видении – огромная, величиной с теленка, черная как ночь, с неопрятными космами шерсти на боках, изрыгающая пену. Реттиль поднял лук, послал первую стрелу, и в ближайшего пса будто ударила молния: тварь разлетелась в дымящиеся клочья. Вторая стрела Реттиля напрочь снесла голову еще одному псу, но сделать третий выстрел норманн не успел. Сразу две Гончие бросились на него, повалили на землю, начали рвать человека, выгрызая внутренности.

Давид с боевым кличем бросился на ворвавшегося в ворота пса, нанес секущий удар шемширом, целя в голову. Пес увернулся, с рычанием метнулся вперед, но Чага достал его ударом шестопера. Череп Гончей лопнул, забрызгав дружинника смрадными брызгами мозга и осколками кости. Давид торжествующе закричал, но в следующий миг увидел, что прямо на него широкими прыжками мчится громадный зверь, разбрызгивая пену, давясь свирепым лаем.

Зверь прыгнул. Давид, сбитый ударом, опрокинулся навзничь, мигом перевернулся на живот, успел подняться на колени – и тут пес прыгнул на него второй раз. Армянин ударил тварь рукоятью меча в морду, заставив попятиться. Мгновение спустя арабский шемшир, напитанный силой Алатырь-камня, обрушился на шею пса, легко рассекая мышцы, сухожилия и позвонки, оборвав свирепое рычание. Черная кровь забрызгала Давида с ног до головы. Времени радоваться не было – второй зверь зашел сбоку, бросился с хриплым лаем на Давида.

Армянский воин не знал, что атаковавший его пес некогда звался Эзер-эльтебером и был хазарским сотником. Но только пес не случайно напал на Давида. Вожак Стаи безошибочно определил, кто командует теми, кто встал между Стаей и ее жертвой. И теперь Эзер решил покончить с вражеским командиром.

Давид, оскалив зубы не хуже атаковавшего его зверя, наносил быстрые колющие удары мечом, отгоняя тварь. Но пес был настырен – раз за разом он бросался на армянина, пытаясь добраться до человека на расстояние укуса. Один из выпадов Давида достиг цели: пес завизжал от боли, попятился – острие меча глубоко проникло в его плечо. Давид замахнулся мечом, чтобы зарубить хищника. И сделал ошибку. Демонский пес рванулся вперед с непостижимой скоростью. Его клыки сомкнулись на бедре Давида, прогрызли кольчужные поножи, вонзились в плоть. Эзер еще успел ощутить дикую бешеную радость, когда человеческая кровь обжигающим сладким потоком хлынула ему в пасть. В следующее мгновение меч Давида обрушился на позвоночник пса, и Эзер разжал челюсти. С криком боли и ярости Давид пригвоздил раненую тварь к земле, а потом еще дважды ударил по шее, отделяя голову чудовища от тела.