Ромен Гари, хамелеон

Гари плыл вторым классом. Теплоход сделал остановку в Гриноке, а на следующий день был уже в открытом море. Предстояли одиннадцать дней плавания по водам, в которых кишели немецкие подлодки. Несколько человек на борту носили аристократические фамилии: младший лейтенант Клод де Лярош, лейтенанты Ги и Морис дю Буарувре, капитан Астье де Вийят, лейтенант Пьер Тассен де Сен-Перез, лейтенант де Ламезаннев. Возможно, именно это обстоятельство побудило и Ромена Касева прибавить частичку «де» к своей фамилии. В Банги, куда они прибыли 15 февраля 1941 года, он вновь изменит имя, взяв псевдоним Гари де Касев.

В эскадрилье «Лотарингия» находили отражение самые разные взгляды на общество и политику. Здесь сошлись коммунисты, социалисты, монархисты. Юдофобские настроения присутствовали, но многих евреев-добровольцев, среди которых Жозеф Кессель, Бернар Строен, Пьер Луи Дрейфус, Пьер Мендес-Франс, Уолтер Левино, Бернар Берко, Жан-Клод Фишов, Ромен Касев, охотно принимали в ряды «Свободной Франции», и для остальных эта тема была постоянным поводом для юмора.

«Антисемитизм присутствовал только в виде шуток. Мы были участниками „Свободной Франции“, это было нашей единственной верой», — вспоминает Робер Бимон.

Уолтер Левино, также служивший в ВВС «Свободной Франции», пишет в своей автобиографической книге Cabin Boy:

Что это было — застенчивость, стыд, подозрительность? Мы никогда не говорили, что мы евреи. Известно, что французская армия традиционно отличалась антисемитизмом; не избегла этого и «Свободная Франция». В то время как вовсю шла борьба с нацизмом, в Лондоне, в кругах, близких к де Голлю, генеральный штаб по-прежнему называли «гетто», ведь там, по расхожему мнению, отсиживались одни евреи, укрывавшиеся от военной службы. К своему стыду, я, как и мои друзья-гои, тоже всегда говорил вместо «генштаб» «гетто» и не видел в том ничего предосудительного^{275}.

Личный состав боевой эскадрильи «Топик» был очень разнородным: мужчины от восемнадцати до сорока пяти лет представляли все слои общества: инженеры, учителя, директора заводов, почтовые служащие, механики, чиновники. И если на земле четко соблюдалась субординация, то в воздухе пилотов эскадрильи связывал дух товарищества и братства.

В 1943 году по «Радио Париж» об участниках «Свободной Франции» говорили как о «сборище шпаны, растленных евреев, наемников, жаждущих платы и почестей». Поль Моран сожалел, что Шарля де Голля «окружают коммунисты и евреи»^{276}, да и сам де Голль в 1940 году признал: «За меня выступают одни „понаехавшие“»…

Судно с французами сопровождали четыре эскадренных миноносца: эта мера была принята потому, что в последние дни немцы потопили несколько кораблей. Центром жизни на борту были девушки в форме, которые в затемненное время соглашались на романтические прогулки по палубе. По мере приближения к тропикам солдатам в колониальной форме становилось так жарко, что в середине дня они либо спали, либо ныряли в бассейн.

Когда темнело, Гари уединялся и думал о матери, у которой был рак желудка, жила на инсулине и при этом в любой момент могла быть арестована и депортирована во французский концлагерь. Желая доказать, что надежды, которые она на него возлагала, не были напрасны, он начал сочинять, но не отчет о боевых подвигах, а фрагменты эпопеи о польском Сопротивлении, действие которой разворачивалось в литовских лесах.