Ромэна Мирмо

Месье де Вранкур был невнимательным супругом. Правда, Октав де Вранкур был неплохой человек и относился к своей жене с большой почтительностью и уважением. Когда-то он был даже влюблен в нее и женился на ней без приданого, что всегда считалось доказательством любви, но эта любовь была недолговечна. Месье де Вранкур скоро вернулся к главной страсти своей жизни, то есть к заботам о своей библиотеке. Эта библиотека, предмет его гордости, была ему завещана его дядей, маркизом д'Аржимоном, вместе с замком, где она помещалась, и месье де Вранкур беспрерывно пополнял ее новыми приобретениями. Собственно, месье де Вранкур жил только ради книг. Каким образом могла ему в один прекрасный день прийти в голову превратная мысль, будто бы для счастья ему мало книг, и как это нелепое представление привело его к женитьбе? На это он и сам не мог бы ответить, но между тем это было так. На некоторое время месье де Вранкур забросил свои любезные томы и стал ухаживать за прекрасною Бертой де Версиньи. Получив согласие, женившись, он увез молодую жену в Аржимон, преисполненный наилучших намерений сделать ее счастливой; но вскоре книжная страсть вновь овладела им сполна, и Берта де Вранкур поняла, что имеет дело с неизлечимой манией. Тогда она добросовестно постаралась сама заинтересоваться тем, что так страстно увлекало ее мужа, но библиофилия принадлежит к числу наслаждений, выучиться которым нельзя, и благодать не осенила Берты де Вранкур. Ее невежество осталось неисправимым. Разумеется, она была вполне способна оценить красоту переплета или изящество шрифта, но и только, а это почти что ничего, ибо библиофилия, перешедшая в библиоманию, есть нечто совсем иное, нечто невыразимое и бесконечно таинственное, и это нечто своими чарами вполне поглотило месье де Вранкура, так что он перестал замечать, как мчатся дни. Напротив того, дни его жены текли не так быстро в этом Аржимонском замке, чью пустоту и безлюдье она переносила с трудом.

Однако только после того, как они четыре года прожили в Аржимоне, мадам де Вранкур удалось уговорить мужа часть года проводить в Париже. Месье де Вранкур не сразу дал на это свое согласие. К счастью, Аржимон всего лишь в нескольких часах езды от Парижа, и месье де Вранкур легко мог наезжать туда, когда ему становилось слишком уж скучно без его любезной библиотеки. Вскоре он начал даже находить пленительными эти книжные побеги в Аржимон. Впрочем, это были единственные, которые он себе позволял. Месье де Вранкур был столь же равнодушен к другим женщинам, как и к собственной жене.

Таким образом, по Аржимону мадам де Вранкур не скучала; однако последние два года, проведенные ею там, были украшены близостью Ромэны. Когда ее отец, месье де Термон, умер в Риме в 1903 году, Ромэна де Термон осталась круглой сиротой, и у нее не было других родственников, кроме ее тетушек, барышень де Жердьер, у которых она и поселилась в их имении Ла-Фульри, в нескольких милях от Аржимона. Ввиду близости Аржимона и Ла-Фульри, барышни де Жердьер и мадам де Вранкур были знакомы. Встретившись друг с другом, Берта де Вранкур и Ромэна Мирмо сразу подружились.

Ромэна, печальная, одинокая, заинтересовала Берту, очаровательная доброта которой только и искала себе приложения. Между ними установилась большая близость, несмотря на некоторую разницу в возрасте. Ромэне, когда она поселилась в Ла-Фульри, было восемнадцать лет, а Берта де Вранкур была пятью годами старше. Ромэна и Берта виделись почти ежедневно, то в Аржимоне, то в Ла-Фульри. И разговорам между ними не было конца.

Одной из обычных тем этих бесед было замужество. Хотя Берта де Вранкур и соглашалась, что ее замужество было не таким, о каком она мечтала, все же она полагала, что Ромэне нужно выйти замуж. Не могла же Ромэна провести свою молодость в обществе старых барышень де Жердьер, отличных, но совершенно ничтожных существ. Поэтому следовало во что бы то ни стало найти выход. Тогда-то у мадам де Вранкур и зародилась мысль выдать свою приятельницу за Этьена Мирмо.

* * *

Между молодыми женщинами воцарилось долгое молчание. Ромэна Мирмо первая нарушила его. Она тихо высвободила свою руку из руки Берты де Вранкур. Потом вдруг встряхнула головой и, улыбаясь, слегка повела плечами: