Ромео

И еще. Кому, как не Викки, знать о существовании того подпольного секс-клуба? Разве не говорил он ей, что выступал на сцене? Почему бы не в том самом клубе, куда ходила Эмма? А может, он просто захаживал туда. Только не как зритель. А в поисках добычи. Вик был чертовски красив. Именно такой мужчина мог пленить и Эмму, и Дайану Корбетт, да и других. Даже и ее сестру.

И все же Перри как нельзя более подходил на роль Ромео. Парень был явно не в себе. Возможно, страдал глубоким расстройством психики. А Мелани просто не позволял заглянуть в те потаенные уголки, где крылись опасные симптомы. Которые к тому же проявлялись лишь в те моменты, когда он становился Ромео.

Сара погасила свет, подтянула одеяло к самому подбородку. Она пыталась заставить себя не думать ни о Ромео, ни о бедняжке Эмме, ни об отце и Мелани, ни об избитой жене Джона, ни об их умершем сыне. Да и о самом Джоне тоже. Как много она дала бы сейчас за то, чтобы забыться.

Вагнер оторвался от чтения рапорта, когда в девять сорок того же вечера Аллегро стремительно ворвался в их кабинет.

— Есть новости, коллега.

Аллегро сбросил пиджак и швырнул его на спинку стула. Потом оперся ладонями о свой стол.

— Ты уверен, что я хочу их узнать, Майк?

— Тут в коридоре дожидаются парень с девушкой… — Майкл сделал паузу и заглянул в рапорт, чтобы уточнить их имена. — Фред Грубер и Линда Чамберс. Час назад, сидя в баре, они увидели фотографию Перри в программе новостей Си-эн-эн и готовы поклясться, что именно он сидел прямо перед ними в кинотеатре на Норт-бич в тот вечер, когда была убита Мелани Розен.

— Может, они просто махнули лишнего.

Вагнер покачал головой.

— Мы взяли у них пробу на алкоголь. Девушка даже помнит легкую стычку, которая произошла у прилавка между Перри и женщиной-азиаткой. Так вот: этот Фред Грубер и его девушка в один голос уверяют, что Перри вернулся на свое место и просидел до конца второго сеанса. Грубер клянется, что хорошо запомнил Перри, поскольку тот сидел прямо перед ним и все время дергался.

— Проклятье.

— Ты готов переварить еще одну порцию новостей?

Аллегро свирепо взглянул на Вагнера.

— Нет.

— В тот день, когда Перри с Эммой ходили в чайную, на нем не было куртки. — Вагнер опять посмотрел в лежавший перед ним на столе листок бумаги. — Я читаю рапорт Родригеса. Именно он беседовал с Маргарет Болдуин — соседкой, которая видела парочку в «Аппер краст». Она говорит, что Перри был в белом ирландском вязаном свитере. Я позвонил миссис Рамни — старушке из дома напротив. В первой беседе она заявила, что мужчина, вошедший в дом вместе с Эммой, был в светлой куртке. Теперь она думает, что куртка могла быть и коричневой. Или серой. И еще ей кажется, что ростом тот мужчина был выше Перри.

— Черт возьми, откуда ей известно, какого роста сам Перри?

— Я показал ей его фотографию, сделанную на похоронах Мелани. Он там стоял рядом с Эммой. Ну, и она говорит, что утром как-то не подумала об этом, а теперь вспоминает, что на том снимке Перри и Эмма были практически одного роста. И она права, так оно и есть. В то же время миссис Рамни настаивает на том, что мужчина, вошедший в дом вместе с Эммой, был на несколько дюймов выше ее.

— А ты говорил, что она плохо видит?

— Да ладно, Джон. Не думал же ты, что все окажется так просто?

— Просто?

— Ты знаешь, что я имею в виду.

Зазвонил телефон. Аллегро схватил трубку.

— Да? — Он несколько секунд слушал, потом произнес: — Хорошо, мы выезжаем.

— В чем дело? — спросил Вагнер, увидев, что Аллегро уже схватил пиджак.

— Перри пришел в себя. Хочет сделать заявление.

На краю ее кровати сидит женщина, лицо ее в тени. У нее длинные светлые волосы, которые блестят, хотя в комнате и темно. Женщина в бледно-желтом шенильном халате, рукава чуть приоткрывают ее тонкие изящные запястья. Она нежно гладит спинку ребенка. «Ну-ну, полно, — все повторяет она нараспев. — Полно, успокойся».

Девочка плачет, уткнувшись в подушку. Ей кажется, что она задохнется, если не повернет голову. Но она этого не сделает. Она хочет задохнуться.

«Ну, полно», — бормочет златовласая женщина. Она не знает, что ее дитя задыхается. Приближаясь к смерти.

Сара резко очнулась ото сна и судорожно глотнула воздуха. Слезы струились по ее щекам. Оказывается, она сама лежала, зарывшись лицом в подушку. Она тут же подняла голову, словно испугавшись, что задохнется.

Как наивна она была, полагая, что ее суицидальные наклонности остались в прошлом. Неужели Ромео преуспел в своих коварных замыслах довести ее до погибели, причем ее же руками?