Ромео и Джульетта. Девочка для мажора

– Елы-палы, там же двое, причем оба вниз ногами болтаются. Валерия, срочно вызывай хирургов, надо кесарить, иначе она загнется.

Лера снова с недовольным видом покидает родовую. Она терпеть не может дежурство в паре с Дмитрием Александровичем. Этот Власов, такой весь из себя правильный, по ее мнению, уже должен идти на пенсию, освободив место для более перспективных молодых врачей, которых будет интересовать мнение Валерии Киреевой.

И поэтому к хирургу она спустится только минут через пятнадцать, когда навестит всех рожениц в соседних палатах, ведь это входит в ее обязанности, а вот исполнение пожеланий отдельного врача – только по необходимости.

Лера заходит в соседнюю родовую, там роженица мучается уже почти сутки, рядом с ней обеспокоенный супруг, который не ест и не спит битые сутки подряд. К пациентам платных палат у Леры Киреевой особое отношение. От них частенько перепадают так называемые “чаевые” за какие-нибудь дополнительные услуги, или просто даже за лишнее посещение, чтобы узнать состояние здоровья.

“Эти не скупятся, и после рождения всегда хорошо благодарят, а от некоторых, даже коробку конфет не дождешься!” – мужчина ей показался слишком усталым и она невольно завидует его жене, рядом с которой он проводит столько времени.

– Вам бы отдохнуть, – с улыбкой говорит ему Лера, но тот выглядит обеспокоенным и словно не реагирует на ее заботу.

Он ничего не отвечает, крепко сжимая руку жены. Та мучается в схватках почти сутки, но наотрез отказывается от операции, по ее мнению, все должно быть естественно и не противоречить воле господней. Врачи уже отчаялись ее уговаривать, поэтому ждут, когда та окончательно отключится, чтобы прокесарить ее с согласия несчастного супруга.

Лера возвращается на пост и только после этого звонит в операционную, чтобы предупредить о том, что к ним спустят роженицу с двойней, да еще и с ножным предлежанием.

Хирургия чертыхается, но ждет пациентку. Им бы посидеть вечерок за коньячком и разговорами, а тут снова работа.

Через сорок минут беременную двойней гитаристку из перехода оперируют и извлекают из ее несчастного тела двоих здоровых детей: мальчика и девочку. Оба громко кричат и размахивают руками, но новоиспеченная мать их не видит, она под действием наркоза.

Детей отвозят в неонатальное отделение и ждут, когда мамаша очнется: ведь ее ждут двое детей и потрепанная гитара в углу родовой палаты номер пять.

В это время Лера снова навещает клиентов из платной палаты: там, несмотря на сознание роженицы, врач настаивает на проведении кесарева сечения:

– Поймите, иначе вы рискуете потерять ребенка.

Но женщина отрицательно мотает головой, мол, нет, рожу сама или как Бог решит.

Ее муж уже даже не реагирует на ее слова, он просто надеется на врачей и на то, что те спасут и жену, и сына.

Спустя несколько часов, когда она уже без сознания, из ее тела извлекают наконец-таки, исстрадавшегося в утробе матери ребенка: мальчик весом в четыре килограмма и двести граммов мертв, не издает ни звука. Его, синего и холодного, хотели унести куда-то, но мужчина настоял, чтобы малыша дали ему подержать.

Обычно в больнице не практикуется нечто подобное, но Вип-клиенты всегда в приоритете, кормильцы и благодетели.

Мертвого кукленка передают в руки отчаявшегося от горя отца. Тот роняет слезы, осознавая свою вину за то, что не настоял и не отправил жену на операцию раньше, пока все можно было изменить.

Лера смотрит на него с глубоким сожалением и пытается поддержать:

– Не переживайте, у вас еще будут дети, обязательно! У таких родителей, как вы, не может не быть детишек. Вот, например, совсем несправедливо, что по соседству с вами какая-то оборванка из перехода родила двойню, здоровую двойню, хотя даже ни разу к врачу не ходила. Вот ваша жена, наверняка, регулярно навещала врача? И вы заранее знали о том, что у вас будет мальчик?

Мужчина молча кивнул, глядя на кукольное лицо своего мертвого сына.

Внезапно в коридоре послышался женский голос, зовущий ее. Лера подскакивает, услышав свое имя и, улыбнувшись сочувствующей улыбкой несчастному отцу, выбегает из палаты.

– Чего? – недовольным голосом спрашивает она у младшей медсестры, которая увела ее из общества этого приятного мужчины. А ведь этот молодой и представительный самец так сейчас нуждается в поддержке, и на шее у него висит такая толстая золотая цепь…

– Представляешь, сейчас позвонили из хирургии, певичка умерла при родах.

Сначала на Леру это не производит особого впечатления: ну умерла и умерла, всякое бывает. Тем более, она не следила за здоровьем и вела бог знает какой образ жизни, работая в переходах и собирая милостыню на хлеб.

– А ведь родила двух здоровых ребятишек, пацана и девку, и вес хороший и никаких патологий. Что теперь с этими бедняжками будет?

– А где сейчас дети? – как бы между прочим спрашивает Лера.

– Их унесли в неонатальное отделение, сейчас будут решать, что делать с мамашей и детьми. Ну, верней, с трупом мамаши.

Лера напрягается, в ее голове проносится сотня мыслей, одна из которых крепко цепляется: помочь богатому несчастному отцу!