Ромео с большой дороги

– Во многих отелях мира существует такая услуга, как романтическое бракосочетание. За не слишком большие деньги вам устроят свадебную церемонию по местным обычаям, с привлечением слонов, тигров, девушек в ожерельях и туземцев с копьями. Кое-кто из туристов «женится» по десять раз, только никакой юридической силы выданное свидетельство о браке не имеет. Это просто фишка. Брак российского гражданина за границей должен быть зарегистрирован в посольстве в присутствии ответственного сотрудника. Впрочем, это уже неважно, главное иное: получается, что семья Татьяны и Сергея гражданская. Перед лицом закона они просто сожители.

– И Боровиков может выставить жену вон?

– Ты где прописана? – налетел Аркадий на Татьяну.

– У себя, в коммуналке, – всхлипнула Борейко. – Серега новый дом строит, и он сказал мне: «Чего геморрой два раза затевать, сразу там и пропишешься, я второй особняк на тебя оформлю».

– Похоже, Серега твой не так прост, как кажется, – резюмировал Аркашка. – Все его имущество при нем останется.

– А драгоценности? – прищурилась Зайка.

– Если он сохранил чеки, – отозвался Кеша, – то легко докажет: деньги на их оплату снимал со своего счета. Акт дарения брильянтов официально не оформлен, вот Боровиков и заявит: «Они мои».

– Бабские цацки? – возмутился Тёма.

Аркашка кивнул:

– Да, суд учитывает документы. Если есть чек и он подтверждает, что некто Боровиков купил, скажем, кольцо, женское оно или мужское – наплевать, украшение принадлежит Сергею, Татьяна лишь носила брюлики с согласия официального владельца. Точка. Теперь понятно, отчего он не настаивал на смене фамилии супруги!

– Я нищая, – пролепетала Танюшка, – голая… Мне придется вернуться в коммуналку…

– Не плачь! – воскликнула Машка. – Останешься жить у нас.

– Можешь взять мои платья, – великодушно предложила Зайка.

– У меня шуба есть, – подала голос Ирка, – цигейковая. Не новая, правда, но теплая, не замерзнете зимой.

Услыхав пассаж про доху из овцы, Борейко притихла, а потом с громким воплем упала лицом в мою подушку.

– Принеси валокордин, – велела Ольга Ирке, и домработница с топотом понеслась к лестнице.

– Я покончу с собой, – заявила Танюшка. – Самоубьюсь. Лучше на кладбище лежать, чем у «новых русских» в приживалках быть. Каждый бедняжку пнет!

– Уважаемая Татьяна, – вдруг торжественно произнес Тёма, – выходите замуж за меня. Не скажу, что слишком богат, но вполне обеспечен, на жизнь нам хватит. Я давно искал такую женщину, как вы, красивую!

Волна негодования затопила меня. Самозванец готов на все, чтобы остаться в Ложкине. Тёма очень хитрый! Сейчас он сообразил: Танечку стопроцентно не вытурят на улицу, следовательно, пригреют тут и ее нового муженька. Ай, молодец! Ловко придумал!

– Ой, если она согласится, – подпрыгнула Маня, – то станет дочкой Дегтярева.

Полковник покраснел и отвернулся к окну.

– Уберите идиота! – взвизгнула Танюшка.

– Пошли, – подхватил Кеша Тёму, – чайку попьем, с твоими любимыми булочками.

– Нет, пусть ответит, – уперся «сынок».

– Ей надо подумать. Разве так сразу можно решиться? – терпеливо увещевал Тёму Аркадий, не забывая подталкивать гостя к выходу.

Адвокату почти удалось выдворить «детку» из комнаты, но самозванец уцепился за косяк.

– Таня, скажите, – потребовал он, – хоть чуть-чуть я вам нравлюсь?

Внезапно Борейко вскочила с кровати и легко, словно бабочка, подпорхнула к кандидату в супруги.

– Офигел, да? – затопала она ногами. – На себя глянь! Куча недоделанная! Вот уж радость-то… Уехать с тобой в твой Тьмутараканск и стать королевой завода? Боже, вот она, злая шутка судьбы! Вот! Вот! Ха-ха-ха! А-а-а…

Из груди Танюшки начали вырываться взрывы хохота вперемешку с рыданиями, Борейко села на пол и принялась колотить кулаками мой любимый паркет из розовой акации. Все снова кинулись к истеричке и попытались напоить ее коньяком, кофе и валокордином одновременно. Один Тёма понуро стоял у входа в спальню. Внезапно мне стало жаль глупца. Ну что он видел в жизни? Детдом, а потом завод, цех, где разливают металл или прокатывают трубы. Кстати, Тёма так и не назвал свою должность, сообщил обтекаемо: «Мне производство надоело, теперь занимаюсь торговлей».