Ромео

— Может, все-таки снимешь с меня цепи, ты, ублюдок? Давай, я покажу тебе, что должен делать настоящий мужчина.

Вагнер хохочет. Ремень вновь взвивается.

Она с жадностью глотает воздух. Задыхается, как в том сне.

Обнаженная, она распластана в кресле. Теперь уже на спине. Вагнер вытирает пот и слезы с ее щек.

— Ромео знает, какая ты нехорошая девочка. Шпионишь под дверью отцовского кабинета, наблюдаешь, как он забавляется с твоей старшей сестрой. Не об этом ли были твои фантазии, Сара? Разве не мечтала ты занять место сестры? Не хочешь поиграть в отцовские игры с Ромео, принцесса? Превратить в реальность свои фантазии насчет секса с отцом?

— Так же, как это делал ты, совокупляясь с матерью?

Она видит, как он меняется в лице. Что это? Память возвращает ему ощущение собственной беспомощности? Но эта вспышка длится лишь мгновение, и вновь его лицо становится строгим и суровым.

— Мама никогда не обижала меня. Ни одна женщина не посмела меня обидеть. Все вы думаете, что такие горячие. Но на самом деле вы — полное ничтожество. И она тоже была ничтожеством. У нее был любимый сын, а она вышвырнула его, как мусор. Подобрала этого идиота-пьяницу. Ты знаешь, каково это — смотреть, как его поганый член входит в нее? Да, Сара. Ты знаешь, что такое подсматривать. Не тебе это объяснять.

На кухне. Падает в обморок от боли, страха, ярости. Он поднимает ее, грубо сдавливая грудную клетку. Она не может дышать.

Я уже на пределе. Но если я сдамся — тогда конец, он победит. Я не могу позволить ему победить.

Он швыряет ее на стул, застланный светло-зеленой хирургической простыней. На ней аккуратно сложены хирургические перчатки. Комок подступает к горлу.

На столе разложены какие-то предметы. Здесь белый шелковый шарф, бутылка «Перрье-Жуйе» и книжица в черном блестящем переплете из змеиной кожи. Дневник Мелани. Ее страницы — свидетели ее позора, мучительных страданий и гнева.

Сара останавливает взгляд на одном предмете. Он лежит чуть в стороне. Красная бархатная коробочка. В форме сердца. Слезы струятся по щекам. Она отворачивается, и в этот момент он берет со стола разделочный нож и с подчеркнутой неторопливостью пристраивает его на крышке красной коробочки.

— Ты все-таки оказалась достойной ее сердца, детка. Ее прощения. Как и моего.

Опять в гостиной. Вагнер одет для хирургии. Выставляет на кофейный столик неоткупоренную бутылку шампанского и красную коробку-сердечко. Кладет разделочный нож на подушку кресла. Пистолет опускает на пол, к своим ногам.

Джон лежит на полу всего футах в десяти от него. Рубашка его в крови, а лицо постепенно заволакивается маской смерти. Но Сара с изумлением и радостью замечает, что веки его дрогнули и открылись на мгновение, которого оказалось достаточно, чтобы увидеть, где лежит пистолет Вагнера.

От Вагнера ускользнул этот молчаливый диалог. Он слишком увлечен созерцанием обнаженного тела Сары.

— Какие прелестные тугие грудки, крепкая попка…

Ее руки связаны за спиной шелковым шарфом, и все, что она может, — это гневно смотреть на него.

— А как же крепкая попка Викки? Я ведь была там, Майк. В гардеробной. Я слышала, как ты пыхтел…

— Стыдно, стыдно, Сара. Ты ведь знаешь, что бывает с любопытными девочками. Они получают то, что заслуживают. Ромео сейчас воздаст тебе по заслугам. На колени, детка.

— Никогда. Не дождешься.

Он наотмашь бьет ее по лицу.

— Бедная девочка. Ты хочешь боли. Я понимаю. — Он заносит руку для следующего удара.

— Нет, пожалуйста. Не надо. Не бей меня больше. Пожалуйста. — Она пятится назад. Одолевает несколько шагов. Еще пару.

Он принимает правила игры. Движется следом за ней наступая. Поводя бедрами в такт музыке «регги». Ухмыляясь.

— Видишь, мы уже и танцуем, детка.

Она доходит до середины комнаты, но Вагнер уже утомлен игрой.

— Довольно, Сара. Вставай на колени.

Издав покорный вздох, она повинуется и, задрав голову, выжидательно смотрит на него.

— Хорошо. Ты победил. Этого ты добивался? Повиновения? Послушания? Исполнения всех твоих желаний? — Пока она отвлекает Вагнера, Аллегро изо всех сил пытается продвинуться по ковру.

Вагнер кладет руку ей на голову. Как будто благословляет.

— Разве так не лучше? Смириться. Отдаться моей власти?

— Да.

— Да, Ромео, — говорит он.

— Да, Ромео, — послушно повторяет она. О, Джон, скорее. Пожалуйста. Пожалуйста.

Вагнер улыбается, но вдруг лицо его искажает уродливая гримаса. Он часто моргает, рука его соскальзывает с ее талии, тянется к шее.

— Что?..

Он изумленно смотрит на нее, потом недоуменно — на свое плечо. Она следит за его взглядом. По рукаву его бледно-зеленого хирургического халата расползается красное пятно.

— Проклятье, — взвывает он, грубо хватая ее и прижимая к себе. Он оборачивается к Аллегро, который полулежит, привалившись к креслу, держа в скованных руках пистолет с глушителем.

— Может, еще разок попробуешь, Джонни? — усмехается Вагнер, выглядывая из-за спины Сары, которую держит перед собой в качестве живого щита.