Ромовый дневник

– Шварц боится, что ему откажут в кредите у Марлина и он потеряет свое специальное сиденье в самом углу бара – то самое, которое там для старейшины белых журналистов приберегают.

Шварц грустно покачал головой.

– Ты циничный дурак, Сала, и не лечишься. Посмотрим, каково тебе будет новую работу искать.

Сала встал и направился в темную комнату.

– В этом месте работы больше нет, – бросил он. – Когда Скользкий Ник бежит с корабля, можно поручиться, что команда уже дана.

Несколько часов спустя мы перешли через улицу, чтобы выпить. Я поведал Сале про Шено, и на всем протяжении рассказа он нервно ерзал на стуле.

– Черт, что за пакость! – воскликнул он, когда я закончил. – Просто блевать тянет! – Он треснул кулаком по столу. – Проклятье, я знал, что что-то такое случится, – разве я тебе не говорил? Я кивнул, уставившись на лед в бокале.

– Какого черта ты ничего не предпринял? – с жаром вопросил Сала. – Йемон очень хорош, когда надо кому-то морду набить, – а где он был все это время?

– Слишком быстро все получилось, – ответил я. – Он попытался это блядство остановить, но его просто растоптали.

Сала немного подумал.

– Какого черта вы ее туда притащили?

– Валяй дальше, – отозвался я. – Я пошел туда не за тем, чтобы для какой-то ненормальной дуэнью разыгрывать. – Я взглянул ему в лицо. – А ты почему не остался дома и не почитал книжку на сон грядущий, когда нас полиция отметелила?

Сала покачал головой и откинулся на спинку сиденья. После двух-трех минут молчания он снова поднял взгляд.

– Скажи, Кемп, куда мы, черт нас возьми, катимся? Я и впрямь начинаю думать, что мы обречены. – Он нервно потер щеку и понизил голос. – Я серьезно, – продолжил он. – Мы всё нажираемся и нажираемся, и вся эта жуть то и дело происходит, и каждый следующий раз хуже предыдущего… – Он безнадежно махнул рукой. – Черт побери, это уже совсем не смешно – вся наша удача неуклонно сходит на нет.

Когда мы вернулись в редакцию, я вспомнил эти его слова и начал думать, что Сала вполне может быть прав. Он все время толковал про удачу, судьбу и числа, и в то же время ни разу не рискнул даже центом в каком-нибудь казино, ибо знал, что всю прибыль имеет заведение. И под пессимизмом, печальной убежденностью, что весь механизм настроен против него, в глубине души у него оставалась вера, что он, Роберт Сала, способен этот механизм перехитрить, – путем внимательного наблюдения за различными знамениями он может узнать, когда увернуться и спастись. Такой пессимизм имел определенную лазейку, и все, что нужно было делать, чтобы эта лазейка сработала, это наблюдать за знамениями. Выживание по координации, не иначе. Гонку выигрывает не самый быстрый и битву не самый сильный – а тот, кто способен увидеть приближение момента и отскочить в сторону. Как лягушка уворачивается от цапли в полуночном болоте.

Твердо держа в уме теорию Салы, я тем же вечером отправился повидаться с Сандерсоном, дабы выпрыгнуть из трясины нависшей над головой безработицы на высокую и сухую ветку денежных заданий. Никакой иной ветки в пределах тысячи миль я не наблюдал – и пропусти я ее, это означало бы долгий рейс к новой точке опоры, причем я не имел ни малейшего представления, где эта точка окажется.

Сандерсон встретил меня чеком на пятьдесят долларов, который я принял за благое знамение.

– Это за статью, – объяснил он. – Выходи на веранду, сейчас мы тебе выпивку смешаем.

– Выпивку, черт возьми, – буркнул я. – Я тут страхование по безработице высматриваю.

Сандерсон рассмеялся.

– Я должен был догадаться – особенно после сегодняшних новостей. Мы задержались на кухне, чтобы достать немного льда.

– Ты, конечно, знал, что Сегарра хочет уволиться, – сказал я.

– Конечно, – отозвался он.

– О Господи, – пробормотал я. – Скажи, Хел, – что день грядущий мне готовит? Разбогатею я или разорюсь?

Сандерсон рассмеялся и пошел на веранду, откуда доносились чьи-то голоса.

– Не беспокойся, – бросил он через плечо. – Просто держись где попрохладнее.

Мне не очень хотелось общаться с целой компанией новых людей, но я все же вышел на веранду. Гости были молоды – они только-только прибыли с чего-то страшно захватывающего, и их очень-очень интересовало Пуэрто-Рико и все-все его перспективы. Я почувствовал себя преуспевающим и осведомленным. После того как меня несколько дней подряд рвали и терзали гнилые ветры паскудной жизни, славно было себя так чувствовать.

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

На следующее утро меня разбудил стук в дверь – негромкий, но настойчивый. «Не открывай, – сказал я себе, – не позволяй этому случиться». Усевшись на кровати, я битую минуту смотрел на дверь. Затем вслух простонал, опуская лицо на ладони и отчаянно желая оказаться где угодно, в любой дыре, но только не здесь – только бы не впутываться в эту историю. Наконец я встал и медленно прошел к двери.

На Шено была та же самая одежда, но выглядела она теперь грязной и измученной. Хрупкие иллюзии, что ведут нас по жизни, в силах выдержать лишь определенный нажим – и теперь, глядя на Шено, мне хотелось захлопнуть дверь и вернуться в постель.