Ромовый дневник

Я отправился в «Кондадо-Бич-Клуб», где сгорбился над большим стеклянным столом на крыше под красно-сине-желтым зонтиком от солнца. Следующие несколько часов я провел за чтением «Негра с „Нарцисса“», а также за заметками к рассказу о расцвете и упадке «Сан-Хуан Дейли Ньюс». Я чувствовал себя донельзя хитроумным, однако после прочтения предисловия Конрада так перепугался, что забросил все надежды на то, что когда-нибудь стану чем-то, кроме неудачника.

Но только не сегодня, подумал я затем. Сегодня все будет по-другому. Сегодня мы загуляем. Устроим пикник. Раздобудем шампанского. Возьмем Шено на пляж и предадимся дикости. Настроение мгновенно переменилось. Я подозвал официанта и заказал два комплекта для пикника с манго и омарами.

Когда я вернулся в квартиру, выяснилось, что Шено ушла. Не было там никаких ее признаков, никакой ее одежды в шкафу. Зато в достатке там было зловещей тишины и холодной опустошенности.

Затем я заметил в пишущей машинке записку – несколько строк на почтовой бумаге «Дейли Ньюс» с ярко-розовым отпечатком напомаженных губ над моим именем.

Дорогой Пол!

Я больше так не могу. Мой самолет улетает в шесть. Ты меня любишь. Мы сердечные друзья. Мы будем пить ром и танцевать нагишом. Прилетай увидеться со мной в Нью-Йорке. У меня для тебя будет несколько сюрпризов.

С любовью, Шено.

Быстро глянув на часы, я увидел, что уже шесть пятнадцать. Поздно ловить ее в аэропорту. А, ладно, подумал я. Увижусь с ней в Нью-Йорке.

Сидя на кровати, я пил из горла шампанское. Затем накатила меланхолия, и я решил искупаться. Я доехал до Луисы-Алдеи, где пляж был совсем безлюден.

Прибой был высок, и, сбросив одежду и направляясь к воде, я испытывал смешанное чувство страха и рвения. Когда большая волна покатилась вспять, я нырнул и позволил ей засосать себя в море. Считанные секунды спустя меня выбросило обратно к пляжу на самом гребне другой мощной волны, что несла меня вперед подобно торпеде. Затем она раскрутила меня, словно дохлую рыбину, и припечатала к песку так крепко, что спина еще несколько дней болела.

Я держался сколько мог, катаясь на прибое и дожидаясь, пока следующая большая волна выбросит меня обратно на берег.

Когда я закончил, уже стемнело и повылезали мириады сикарах – микроскопических незримых комариков. Ковыляя к машине, я чувствовал вкус крови во рту.

ГЛАВА ДВАДЦАТАЯ

Понедельник был решающим днем, и не успел я толком проснуться, как почувствовал напряжение. Я опять проспал, и был уже полдень. После торопливого завтрака я поспешил прямо в редакцию.

Когда я туда добрался, то обнаружил на лестнице Моберга. Он вдумчиво читал прикнопленную к двери записку. Записка была длинная и путаная, а по существу там говорилось, что газета продана лицу, управляющему имуществом несостоятельного должника, и что все претензии к прежним владельцам будут надлежащим образом рассмотрены «Стейн Энтерпрайзис» из Майами, что в штате Флорида.

Закончив читать, Моберг повернулся ко мне.

– Так нечестно, – заключил он. – Мы должны вломиться и вынести оттуда все, что не приколочено. Мне нужны деньги – у меня всего десять долларов. – Прежде чем я смог его остановить, он ударом ноги вышиб из двери стекло. – Пошли, – сказал он, пролезая в дыру. – Я знаю, где он мелкую наличность держит.

Тут затрезвонил звонок, и я потащил Моберга назад.

– Ты, псих ненормальный, – пробормотал я. – Из-за тебя сигнализация сработала. Надо поскорее отсюда сваливать, пока полиция не явилась.

Мы поехали к Элу и нашли там всю нашу компанию. Сгрудившись вокруг большого стола в патио, журналисты лихорадочно обсуждали ситуацию. Моросящий дождик вынудил их сдвинуться так плотно, словно они замышляли как минимум убийство Лоттермана.

– Вот свинья, – возмутился Моберг. – Он мог бы нам в пятницу заплатить. У него куча денег – я сам видел.

Сала рассмеялся.

– У Гитлера тоже была куча денег, но он никогда по счетам не платил.

Шварц грустно покачал головой.

– Хотел бы я пробраться в редакцию. Мне нужно несколько звонков сделать. – Он многозначительно кивнул. – Международных звонков – в Париж, к примеру. А еще в Кению и Токио.

– Зачем тебе в Токио? – спросил Моберг. – Тебя там убить могут.

– Ты хочешь сказать, это тебя там убить могут, – поправил Шварц. – А у меня там свои дела.

Моберг покачал головой.

– У меня в Токио друзья. А ты никогда друзей не заводишь – мудак ты, Шварц.

– Ах ты грязный пропойца! – воскликнул Шварц, резко вставая. – Еще одно слово – и по морде получишь!

Моберг непринужденно рассмеялся.

– Совсем ты, Шварц, дуркуешь. Гляди не пукни. Шварц быстро обошел вокруг стола и сделал такой замах, словно собрался бейсбольный мячик бросить. Будь у Моберга хоть какие-то рефлексы, он бы успел сто раз увернуться. Но он остался сидеть на месте и запросто позволил Шварцу сшибить себя со стула.