Ромул

Появился седобородый лысый этруск Аррунт, знаток обрядов и предзнаменований, который долго мялся, с одной стороны желая угодить царю, а с другой — опасаясь ошибиться. Он не сомневается в возможности того, что Рея могла привлечь Марса (или Лорана-Мариса, как его называют этруски), и обещает во время очередного жертвоприношения погадать об этом на внутренностях жертвы. В конце концов Амулий задал прямой вопрос:

   — Если ты допускаешь, что Рея понесла от бога, тогда почему он не вмешался и не защитил её?

   — Ну, государь, — ответил старик, — представь, что это была его мимолётная прихоть. Он развлекался и забыл. Но может ещё и вспомнить, особенно если мы рассердим его. Я заметил, что боги чаще мстят за людские злодейства, чем предотвращают их.

Амулий погрузился в раздумье. Нумитор не пришёл, не валялся в ногах, не стал вымаливать пощады для дочери. Конечно, он мог заранее знать об отказе и решил не унижаться. Но скорее, Порция рассказала ему о «Голосе свыше», и Нумитор решил, что брат, узнав о возможном вмешательстве бога, вынужден будет смягчиться. И не ошибся. Что, если старая лиса Порция права, и в эту зиму бог действительно снисходил к Альбе? Ведь нечасто ребёнок появляется после единственного свидания. Впрочем, стоит ли верить Рее, может, их было десять? Двадцать, сорок? — Амулий скрипнул зубами. Но если к ней действительно являлся бог, то нетрудно разгневать его.

Несмотря на муки ревности, Амулий понимал, что вряд ли юная, простоватая Рея сумела бы тайно сговориться с любовником и обмануть или подкупить стражу. Его гнев немного улёгся. По закону он должен казнить Рею, а заодно и младенца, может быть, сына бога. Виновна Рея, но не дитя. Но если родится мальчик, власть в конце концов может вернуться к Сильвиям...

Амулий встал, прошёлся по комнате, взял стоявший в углу литуус — жезл для птицегадания, отполированный крючковатый посох без сучков, и отправился на башню. На её плоской деревянной крыше трое стражников играли в кости. Амулий велел им уйти и, оставшись один, приступил к священнодействию.

В центре круглой размеченной площадки пересекались нанесённые красным линии — продольная, кардо, идущая с севера на юг, и поперечная, декуманус, указатель востока и запада. Полагалось стать лицом на восток, то есть к склону, оставив сзади озеро. Амулий махнул жезлом налево в сторону Верхней крепости, отметив север, протянул руку к каменоломне и провёл сверху вниз воображаемую черту вдоль ствола старого дуба — границу между севером и югом. Потом отметил юг и вслух назвал северную сторону «левой», а южную — «правой». Немного подумав, произнёс молитву:

— О, Марс, великий воин, защитник полей и стад, ответь! Если ты отец ребёнка, которого носит под сердцем моя племянница Рея Сильвия, пусть твоя божественная птица дятел покажется справа. Если же это дитя человека, то слева.

Царь переложил жезл в левую руку и стал ждать, непрестанно оглядываясь. Птиц было достаточно, пролетали воробьи, вороны, голуби, дрозды, но, как назло, ни одного дятла. Наконец дятел появился на дубе над каменоломней прямо на отмеченной границе, устроился на стволе, постучал клювом и взлетел. Амулий замер, ожидая, куда он направится. Но дятел полетел вверх вдоль невидимой границы и исчез в густой листве.

Гадание не состоялось. Бог не пожелал ответить на вопрос или ответил: «Думай, что хочешь!»

Царь спустился в покой, бросил жезл в угол и снова задумался. Рея заслужила казнь, но уже сегодня весь город будет знать, что она носит божественное дитя. Так это или не так, но исполнив закон, он может непоправимо себя запятнать. Вот то единственное, что непоправимо: смерть, и здесь он не должен заигрывать с ней. Пока же следует отступить и выждать.

Царь принял решение и кликнул Гнея. Тот вошёл в покой, готовый слушать и повиноваться.

— Вот, что, Гней, казнь Реи откладывается, — сказал Амулий. — Помести преступницу в восточной комнате тюремной башни. Пусть к ней относятся согласно происхождению, хорошо кормят. Найди повивальную бабку, чтоб смотрела за ней и осенью приняла роды. Кроме неё и служанки никого не пускать.

Глава 2. СУД ТИБЕРИНА

И меж огромных дерев поток,

отрадный для взора:

Это струит Тиберин от песка

помутневшие воды.

Вергилий. Энеида

Когда стражники привели Рею в просторную комнату с этрусским столом, уставленным красивой посудой, с удобной постелью и двумя креслами, она изумилась. Зачем заботиться о той, кому осталось два дня жизни? Рея спросила об этом принёсшую поесть служанку, но та или ничего не знала, или получила приказ молчать. Прошли два дня, потом три, но ничего не менялось — о казни не было речи.