Читаем Рональд Уизли И Бремя Бессмертного(СИ) полностью

- То, что нужно, - кивнул я, коротким полу взмахом отменяя заклятие и быстрым движением забрасывая палочку в предназначенный для нее карман.

Олливандер кивнул.

- Вы меня убедили, мистер Уизли. Волшебник тоже иногда может выбрать палочку. Иногда даже удачно.



Глава 4


Сегодня Элис проснулась раньше меня. И меня она будила только ради того, чтобы я ее накормил. Но, лето кончилось, и сегодня уходит мой поезд. Счастье привалило, я еду в школу. Книжки разные читать, эльфаков не обижать, палочками колдовать, на метле вперед летать, учат в школе, учат в школе, учат в школе. Стошнило бы, да воспитание не позволяет.

Сбросив остатки сна... Живое, здоровое тело, при всех его преимуществах, имеет и некоторые мелкие недостатки, от которых я несколько отвык. За одиннадцать лет я привел себя в удобоваримую форму, насколько вообще может быть в форме обычный человек. Хотя нет. Одиннадцатилетнего пацана в такой же физической форме, как я, можно найти разве что где-нибудь в Шаолиньском монастыре, и то, я бы не ручался. Рон и сам по себе был достаточно здоров, а с опытом нинзюка и правильной подготовкой... Разве что нахрена оно мне надо? Здоровое и сильное тело - это понятно, выносливость, реакция, подвижность, какую здесь не многие могут продемонстрировать, это отлично. Еще очень пригодится навык метания предметов, и, хотя бы годам к пятнадцати-восемнадцати, навыки рукопашного боя. Но на время школьного обучения от меня потребуется только навык использования палочки. Есть сомнения, что придется прикладывать к кому-нибудь скромный, но эффективный арсенал приемов и ударов. Специфика мира не та.

Жизнь положил на то, чтобы сделать свое тело оружием. А теперь мое оружие - деревяшка в руке. Можно извращаться, но все остальное будет хорошим дополнением к палочковой магии, но не заменой ей. Фокусов я могу придумать много, но сколько из этого будет эффективно? Время покажет. Я все же в школу собираюсь, а не на военный полигон. И, как бы весело там ни было, боевые навыки мне не должны потребоваться в ближайшее время. Скорее огромный запас терпения. Титанического терпения.

Покормил животное. Размялся. Умылся. Осмотрел собранное вчера барахло. Слишком много барахла, пожалуй. И все мои попытки выкинуть лишнее почти ничего не изменили, все равно слишком много, и придется брать тележку. Ненавижу тележки. Если ты, собираясь куда-то, не можешь уложить вещи в дорожную сумку, это значит - либо ты идиот, который не умеет выкидывать лишнее, либо ты собрался куда-то не туда. Да у меня столько своих вещей не было, сколько нужно было с собой тащить. Так что склонялся я к первому.

Судя по звукам, начали просыпаться прочие члены семьи. Эпопея "Уизли едут в школу" начиналась. Участвовать в бесплатном выступлении клоунов, отставших от гастролирующего цирка, я не хотел, но мне же с ними все равно ехать. Первыми проснулись близнецы, специально вставшие пораньше, чтобы успеть подшутить над Перси. Ну и надо мной, конечно, но куда уж там. Донесшийся сверху шум и ругань Персиваля проинформировали меня о том, что шалость удалась. Естественно, в планы только проснувшейся Молли такое не входило... Нет. Как раз если бы входило, это было бы естественно. Но нет, эта женщина снова забыла, что два ее сына жить не могут без того, чтобы кому-нибудь жизнь испортить. Ей в том числе. Недовольная Молли разбудила Артура, а заодно и всех, кто еще не спал в доме, то есть Джинни и чердачное чудо, которое еще живо только потому, что меня очень просили от него не избавляться. Тварь условно безобидная, а после того, как я поджег чердак, так и вовсе прикидывается мышью, которая ниже травы и тише воды. Магическое животное на самом деле выглядит, как облезлая обезьяна, покрытая бородавками. Но несколько увеличивается в размерах и меняет облик, если волшебник ее боится. В моем присутствии уменьшается до размера крупной крысы.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Николай II
Николай II

«Я начал читать… Это был шок: вся чудовищная ночь 17 июля, расстрел, двухдневная возня с трупами были обстоятельно и бесстрастно изложены… Апокалипсис, записанный очевидцем! Документ не был подписан, но одна из машинописных копий была выправлена от руки. И в конце документа (также от руки) был приписан страшный адрес – место могилы, где после расстрела были тайно захоронены трупы Царской Семьи…»Уникальное художественно-историческое исследование жизни последнего русского царя основано на редких, ранее не публиковавшихся архивных документах. В книгу вошли отрывки из дневников Николая и членов его семьи, переписка царя и царицы, доклады министров и военачальников, дипломатическая почта и донесения разведки. Последние месяцы жизни царской семьи и обстоятельства ее гибели расписаны по дням, а ночь убийства – почти поминутно. Досконально прослежены судьбы участников трагедии: родственников царя, его свиты, тех, кто отдал приказ об убийстве, и непосредственных исполнителей.

А Ф Кони , Марк Ферро , Сергей Львович Фирсов , Эдвард Радзинский , Эдвард Станиславович Радзинский , Элизабет Хереш

Биографии и Мемуары / Публицистика / История / Проза / Историческая проза
Достоевский
Достоевский

"Достоевский таков, какова Россия, со всей ее тьмой и светом. И он - самый большой вклад России в духовную жизнь всего мира". Это слова Н.Бердяева, но с ними согласны и другие исследователи творчества великого писателя, открывшего в душе человека такие бездны добра и зла, каких не могла представить себе вся предшествующая мировая литература. В великих произведениях Достоевского в полной мере отражается его судьба - таинственная смерть отца, годы бедности и духовных исканий, каторга и солдатчина за участие в революционном кружке, трудное восхождение к славе, сделавшей его - как при жизни, так и посмертно - объектом, как восторженных похвал, так и ожесточенных нападок. Подробности жизни писателя, вплоть до самых неизвестных и "неудобных", в полной мере отражены в его новой биографии, принадлежащей перу Людмилы Сараскиной - известного историка литературы, автора пятнадцати книг, посвященных Достоевскому и его современникам.

Альфред Адлер , Леонид Петрович Гроссман , Людмила Ивановна Сараскина , Юлий Исаевич Айхенвальд , Юрий Иванович Селезнёв , Юрий Михайлович Агеев

Биографии и Мемуары / Критика / Литературоведение / Психология и психотерапия / Проза / Документальное