Рондел (СИ)

Да, у нагов не имелось половых отличий, все они своего рода мужчины, приспособленные к доминирующей или подчиняющейся роли. Хоть всё же семьи среди них являлись редкостью, все больше поодиночке. Снести яйцо мог каждый, а оплодотворялись они уже потом, в период от появления на свет, до вылупления. И в зависимости от того, как скоро на них попадал генетический материал второго родителя, часто взятый насильно, преобладали гены либо его, либо первого. На начальных стадиях развития плода гены влияли на физиологию, потом - магию.

Сидящий рядом наг выглядел как высокий мужчина, с пока ещё обычными черными волосами, которые могут обратиться в змей, мускулистым торсом, ни чем не прикрытым, резкими чертами лица, узковатым разрезом глаз и хвостом, начинающимся с пояса. Одежды не распространена у нагов и аргониан, последние могли ходить обнаженными в пределах племени. Наги же, единственной одеждой признавали толстую кожу, чешую и украшения. Последние больше указывали на статус. Потому и не удивительно, что этот стоял обнаженным, лишь с широкими браслетами на запястьях, несколькими обручами на хвосте и ожерельями на груди. Золото и серебро сверкало, украшенное камнями. Этот наг явно не из обычных.

- Да, я знаю. Читала.

А так же читала, что у черных в последние столетия проблемы с рождаемостью. Их то истребляли, то гнали собственные сородичи, но те оказались слишком сильными, теперь вот множество бесплодных. Сами наги считали, что это наказание за их анархичный образ жизни - как раз таки у черных особенно сильно проявлялась обособленность. Они не признавали главенства над собой, не терпели командования и групп, агрессивно реагировали на посягания на личную территорию. Между собой у черных более терпимые отношения, но и у них случались стычки недовольных.

- Сссильныйссс. - Прошепел, подтягивая ближе гнездо. Проколол палец длинным когтем, мазанул по скорлупе, давая свои гены потомству.

- Там их двое. - Почему-то сказала Алиса, видя две жизни. Одну слабее, вторую сильнее. - Нужно больше крови. - И пока наг размазывал красную жидкость, пустила в яйцо темную энергию, подпитывая малышей, двоих огоньков. Раз выжили в пруду, хоть до оплодотворения они вообще удивительно прочны и невосприимчивы к температурам, значит, выживут и в обществе сородичей.

- Сспасссибос. - Шепнул наг, беря его в руки и удаляясь быстро, с шелестом, оставляя за собой небольшую дорожку из вымятой травы.

Алиса вздохнула, некоторое время смотрела туда, где скрылся мужчина, а после уткнулась лицом в коленки погружаясь в уныние и меланхолию. И совсем не услышала подкрадывающихся сзади ящеров, саданувших по голове. Резкая боль прострелила затылок, и на сознание опустилась темнота.

Возвращалось сознание рывками. Первый раз она обнаружила себя висящей на своей костяной лошади, двигающейся быстрым бегом. Болтающаяся голова в очередной раз стукнулась, но теперь уже лбом о кости, и снова уплыла в темноту.

Второй раз её куда-то несли на плече, головой вниз. Тошнило, глаза слезились от прилива крови, в голове не имелось абсолютно ничего связного, и погружение во тьму бессознания она встретила с радостью, облегчением.

А потом реальность вернулась резко, быстро, заставляя испуганно открыть глаза, задыхаясь и дрожа от вылитой холодной воды. Перед ней стояло несколько аргониан, переговаривающихся на своем непонятном, зверином щелкающем и шипящем языке. В глазах плыло, двигались тени, скрадывая предметы и части реальности, танцевали мошки и блики. Дышать оказалось так тяжело, словно воздуха не хватало.

Деревья. Споровые деревья, выкидывающие ядовитые испарения в атмосферу. Внутри головы пульсировала боль и тошнило. Желудок грозил вывернуться наизнанку. В ушах то шумело, то становилось тихо, то голоса набирали обороты в громкости, то утихали и совсем исчезали. Хотелось сжаться комочком боли и непонимания и умереть. Но руки были надежно привязаны к стене, оставляя в полусидящем положении.

Ей что-то говорили на имперском, но понятным оказалось только что магия заблокирована кандалами, а она им для чего-то нужна.

Когда ящеры ушли, ей стало легче. Стены и пол - холодные и серые, двигаться не получалось, единственное окошко зарешеченное для вентиляции находилось под самым потолком и смотреть на него оказалось больно. Свет резал и без того раздраженные глаза.

Магии небыло. Ни капельки. Для неё это стало шоком. Разве возможно вот так взять, и отрезать, удалить? Руны, рисованные кровью, тоже не работали. Тогда, поняв всю тщетность попыток, она просто ушла в себя. Туда, на грань между сознанием и подсознанием, где можно находиться так долго, когда медитируешь. И откуда все кажется таким нереальным, словно происходит не с тобой.

Ей приносили еду. Девушка сидела, не двигаясь, не меняя положения. Тогда в неё заливали еду насильно, ругаясь и едва сдерживаясь, чтобы не ударить. Ведь люди хрупки. Она смеялась про себя, не ощущая, что это и правда происходит с ней.