Ронин

Я был в шоке и с трудом соображал. Когда пришел в подвал было четверо. Четыре тела и лежат. Кое-то постанывает. Кто-то признаков жизни вовсе не подает. Все правильно. Нет. Не правильно! Пятый ходил мою бритву на бутылку менять. Он как раз вернулся, когда началось. И где он? Пятого на полу не было, значит успел сбежать. Ну, и слава богу, а то его тоже бы положил. Г осподи, да что же это со мной?

Ответом мне послужила милицейская сирена. Я быстренько избавился от аигути и цубы, сунув их в щель за электрический шкаф. С органами правопорядка ссорится в мои планы не входило. В подвал в распахнутую дверь ворвались люди в серой форме и, ткнув меня лицом к стене, защелкнули на запястьях холодные неудобные браслеты, выворачивая руки.

— Так, — произнес, видимо старший по званию, — всех грузим, и в обезьянник. Там разберемся.

— Товарищ милиционер! Это ужас какой! С вечера тут пьянка идет! Притон тут устроили! Житья от этой алкашни нет! Всё шумят и шумят.

Боковым зрением я увидел дородную даму. Лицо её мне показалось знакомо. Не иначе как моя соседка сверху, то бишь с первого этажа. Значит, это она заявила. И заявила видимо давно. Не могли доблестные стражи порядка так быстро на шум драки приехать.

— А ты парень чего здесь забыл? — развернул меня лицом капитан, не молодой и с солидным мозолем на пузе, — Вроде и не пьяный?

— Да я мимо проходил, слышу шум, — начал отнекиваться я.

— Он это! — указала дама тыкая в меня пухлым пальцем с широким золотым перстнем, — Он тут главный зачинщик! Который день у нашего дома отирается!

— Ах вот как? — посуровел капитан, — Грузите его тоже. Разберемся гражданочка. Разберемся.

* * *

В «обезьяннике» и выглядело соответствующе и пахло подобающе. Похоже тут справляли нужду на месте не утруждая лишними просьбами охрану. Экскременты под ногами не валялись, но бетонный пол их видимо столько перевидал, что пахнуть иначе отказывался. Мои сокамерники возились и жаловались на жизнь на нарах у противоположенной стенки камеры.

— Я тебя гнида придушу, — обещал голос на нарах, — Ты у меня кровью харкать будешь.

Я этому голосу не шибко верил, был он не смотря на лютую ненависть жалостливый и тухлый. Болело что-то у говорившего. То ли рука, то ли челюсть. А может ещё какой жизненно важный орган зацепил в горячке. Но меня сейчас гораздо более занимал другой вопрос: как это я с ними управился? Конечно нужно было сделать скидку на то, что они были пьяные а я трезвый. Это отчасти задачу с ними справится, облегчало, но никак не объясняло мои выдающиеся, просто суперменские способности в рукопашном бое.

Ладно, если бы как шпану в парке палкой гонял. Сабля мне давала и уверенность в себе и навыки кое-какие были. А кулачный боец из меня всегда был никакой. Получал я пару раз и крепко получал, что приходил носить солнцезащитные очки дабы народ не пугать. А тут второй раз как будто в меня бес вселился. И этот бес шишкой набряк на затылке и дергался в такт сердцу пытаясь меня обмануть, что он важнее и сильнее сердца. И я ощутил её, эту шишку как второе «я». Мою вторую незыблемую половину. Она в отличии от меня была абсолютно спокойна и уверена в своей правоте. И ещё она хотела спать.

Синмен сан!

Он здесь, со мной, и во мне! Это всё объясняло и расставляло на свои места. Умирая вместе с ним, я захватил его сознание с собой. И теперь он живет в моем затылке как некогда жил я. Именно ему я обязан этой своей исключительной убийственной быстротой, навыками, и способами разрешения ситуаций. Ведь, если при самурае другой самурай положит руку на рукоять меча это прямое оскорбление, а уж обнажить меч просто вызов на поединок. Так Синмен сан это и воспринял, и положил эту теплую компанию бичей на холодный земляной пол. Все верно, с его точки зрения всё правильно. И здесь нет месту раздумьям и сожалениям. Впрочем, в своем суждении он не одинок.

Есть такой закон толковища — достал нож бей, не собираешься бить не доставай. И если достал пугать, то будь готов к войне. Все верно, все правильно. Вот я и начал жить по понятиям, усмехнулся я. Но неприятный осадок чего-то грязного, мерзкого, что нельзя смыть водой не давал мне заснуть. А ещё не давало заснуть это нытьё напротив и вялые многообещающие угрозы.

— Угомонитесь вы! Спать мешаете!

— Да ты!…- послышалась очередная угроза. И вопреки моим ожиданиям, говоривший встал и направился ко мне. Пальцы веером, сопли пузырями. Страшное зрелище.

— Да я тебя!

Не вставая с нар я перехватил его пальцы и чего-то там хрустнуло. Раздался визг подбитой камнем собачонки, но тут же оборвался, поскольку визжавший нечаянно забодал головой брусок верхних нар и кулем свалился на меня, положив голову мне на колени.

— А ну тихо там! — заорал, чуть ли не зарычал дежурный в отделении, покрыв задержанных семиэтажным матом. Он тоже видать спать хотел.

И наступила тишина.

* * *

— Так, так, — старший лейтенант улыбался читая мои показания, — Значит говоришь, шел мимо, услышал шум драки в подвале и кинулся разнимать?

Я кивнул пряча глаза и держа руки на коленях в замок, переживал значит.