Ронин

Однако и здесь на территории рынка конские «яблоки» тоже встречались. Приходилось не только смотреть по сторонам, но и под ноги, дабы не вляпаться. Впрочем вертел я головой непрестанно, пытаясь обозреть необозримое. Ни где так не изучишь манеры, особенности языка и общения как на городском рынке. Да и затеряться средь разношерстного люда лучше здесь, в базарной толчее. Протискиваясь сквозь толпу, лавируя между покупателей и торговок, я цепко вглядывался в эти лица. Лица другого времени. Несомненно, и в моё время встретишь такие лица, но редко, очень редко. Круглые, румяные, веснушчатые. Женщины чуть за тридцать, а уже с сединой. Как там у Горького? «В комнату зашла старуха лет сорока». Так оно и было, и есть поправил я себя. Регенерирующие и отбеливающие кремы для лица и век, лифтинг и пластические операции, косметика, суета и смог большого города навсегда изменит эти лица. Вытянет их, обескровит, отпарит в спа-салонах, покрасит в солярии, наденет маски на природную сущность. Конечно, не всё так запущенно как могло показаться с самого начала. Иранская хна существует с незапамятных времен, помады, пудры всяческие тоже наверняка есть. Просто увидеть их на базарных торговках, что на корове седло. Впрочем, мода изменит эти тела. Они и сейчас уже меняются, заметил я несколько барышень в тугих корсетах изучающих зелень у местных торговок. Нет, это конечно не барышни из Смольного, но где-то рядом, близко. Гувернантки, дочери чиновничьего люда, прислуга с богатых домов, что неизменно тянется за господской модой с тонкой талией и пышными формами.

Хотя природа требует обратного. Хороший костяк для поддержания этих форм просто необходим. Страдающих анарексией я тоже увидел. Больные и увечные с большими кружками для медяков стояли поодаль унылой очередью. Впрочем, я ошибся, вон ещё одно лицо, и там, и там…И ещё…Господи! Да сколько же здесь их? Процентов двадцать.

Только заметил я это не сразу. Может потому, что их «подайте Христа ради, на пропитание» звучит тихо и заглушается криками продавцов. Несколько человек неопределенного происхождения я сразу отмел. Они не принадлежали ни продавцам, ни к покупателям. Серые лица с острыми буравчиками глаз в котелках, бес сомнения филера.

Другие, похожие на них, но не интересующиеся никаким товаром, либо проявляющие надуманный интерес публика явно противоположенного толка.

Какое-то щекотание, легкое как дуновение ветра в моём кармане меня насторожило.

Цапнув сквозняк рукой, я ощутил в своей ладони маленькую грязную скользкую ручку.

— А-а-а! Отпусти! Больно!

Хозяин руки метр с кепкой, упал на землю извиваясь и пачкая грязными подошвами ботинок мои брюки. Норовя стукнуть меня по голени, причем кепка с него не свалилась, по-прежнему закрывая его лицо.

— Ты куда это полез паршивец?

— По што дитя обижаешь? — Наступила на меня серая личность дыхнув самосадом из козьей ножки. При этом козья ножка переместилась из одного уголка рта в другой.

— Помогите! Помогите! — Заголосил «дитё» чувствуя, что пришла помощь. — Убивают!

— Где?

— Кого?

Заинтересовались в рядах.

— Урядника зовите!

— Урядник! Урядник!!

Я сплюнул. Мне ещё урядника не хватало, и отпустил мальчишку. В кармане он всё равно ничего не взял. Не было в этом кармане ничего. Мальчишка тут же встал на четвереньки и ящеркой скользнул средь ног прохожих. Только его и видели. Серые личности, коих стало уже двое опустив руки в карманы галифе грудью пошли на меня.

— Ты смотри господин хороший! Детей не забежай, а то ответить придется.

— Ладно, ладно. Проехали.

Отвернувшись от «папаш» карманника, я побрел своим путем выискивая взглядом галантерейные ряды. Галантерея меня не интересовала вовсе, но как правило где-то поблизости должен был быть ломбард. Серые личности, как я отметил, двинулись вслед за мной, особой заинтересованности не выказывая. Наоборот, таращась по сторонам. Ага, так я и поверил, что его хомуты заинтересовали. Интересовал их мой фанерный чемодан. Он с головой выдавал меня как личность целиком не здешнюю.

Да и весил чемодан не мало. Не смотря на то, что вещей там было раз-два и обчелся, книги занимали в нем приличное место. Как не рисковал я, но расстаться с недочитанными книгами было выше моих сил. Риск заключался, в том, что первый встречный околоточный мог заинтересоваться ими и всерьез. Не из-за их замечательного содержания а по причине гораздо прозаичней. Изданы они были в советское время, кое ещё не наступило, и отсутствие в них ятей бросалось в глаза. Ну, что ж, кто не рискует, тот живет не всегда дольше, но всегда скучнее.

***