Ронины из Ако, или Повесть о сорока семи верных вассалах (Ako Roshi)

Субэй Хорибэ вместе со своим другом Гумбэем Такадой спустя два дня после передачи замка покинул Ако и направился в Эдо. Они торопились, поскольку наступал сезон дождей и вскоре путешествия могли сильно осложниться, а кроме того, у них было важное поручение от Кураноскэ, которое надлежало передать верным людям в Эдо. Перевалили горы Хаконэ, утопавшие в пышной зелени. Когда вышли к Оисо, небо заволокло тучами, и вскоре мелкий моросящий дождь, похожий на влажный туман, окропил шляпы, занавесил дымным пологом ряды сосен, уходящие вдаль меж песчаных дюн, погрузил в лиловую мглу крыши домов вдоль дороги.

За последнее время среди ронинов, остававшихся в Эдо, тоже наметились перемены. Некоторые вдруг куда–то бесследно исчезли. Немало было и таких, которые вскоре теряли всякий интерес к беседе, старались всячески уклониться от дальнейших разговоров и давали понять, что им собеседники в тягость. В очередной раз, посетив кого–то из таких бывших соратников, Ясубэй и Гумбэй приходили в негодование и горестно вздыхали. Были, однако, и такие, что сохранив твердость духа, давно уже помышляли только о мести, как Гэндзо Акахани, Хэйдзаэмон Окуда, Сюродзаэмон Исогаи, Сёдзаэмон Оямада, Синроку Хадзама или Тадасиро Такэбаяси. Видеться с ними и разговаривать было отрадно.

— Командор тоже так настроен, он с нами заодно. Только ради этого, ради нашего плана и сдали замок без боя, — откровенно поясняли друзья, и в глазах самураев загоралась надежда.

Почти все бывшие самураи дружины, что оставались в Эдо, были молоды, впечатлительны и эмоциональны. Враг их покойного сюзерена был жив и здоров. Мало того, он по–прежнему благополучно служил в замке. Уже одно это обстоятельство повсюду привлекало к ронинам клана Ако симпатии горожан, подогревало окружавшую их атмосферу сочувствия. В то же время в этой атмосфере витал дух огня и стали. Никому было неведомо, какое влияние все это окажет на брызжущую силой пылкую молодежь.

Каждый день ронины собирались у кого–то из товарищей на дому и делились новостями, горячо обсуждая, что поделывают друзья и какие движения в стане врагов.

Ясубэй стал душой этих собраний, и не потому, что благодаря усыновлению занял более высокую позицию в обществе. Он был искушен в обоих сферах, составлявших половины «Двоичного пути — Культуры вкупе с Воинскими искусствами». В свое время он успел побывать ронином и долго жил в Эдо. Соратникам сразу понравилось, как легко он ориентируется в городской жизни, и теперь они советовались с Ясубэем по всем вопросам, почтительно прислушиваясь к его мнению.

Затяжным дождям не видно было конца.

За это время трое из ронинов стали жертвами ограбления. Каждый раз воры пробирались в дом в отсутствие хозяев и не только уносили деньги, но перерывали все бумаги, изымая письма, дневники и частные записки.

Приходилось держаться настороже. Решено было по возможности воздерживаться от обмена письмами, а если все же такая необходимость возникнет, письма сразу же по прочтении сжигать. Кроме того договорились, что местонахождение соратников, особенно тех, у кого проходят собрания, будут скрывать. Некоторые оставили свои прежние дома как были для отвода глаз, чтобы можно было подумать, что в доме живут, а на самом деле перебрались на другие квартиры. Были и такие, что скинули свои самурайские наряды, преобразившись в мещан. Согласно выработанному плану, решили группироваться по три–четыре человека, так чтобы члены каждой ячейки селились поблизости друг от друга. Разведку решили разделить на два направления: одни будут следить за действиями Киры, другие — за действиями Уэсуги.

Тем временем разнесся слух, что в доме Уэсуги — правда ли, нет ли — стали набирать на службу ронинов, хорошо владеющих мечом.

— Ну что, может, кто–нибудь попробует наняться, а? — спросил Ясубэй, но остальные в ответ даже не улыбнулись.

Кураноскэ, благополучно завершив передачу замка, нашел себе временное пристанище в деревне Одзаки неподалеку от города. Даже после передачи замка и земель у него еще оставалось много дел. Надо было еще сдать новому наместнику все дела по сбору налогов и прочим житейским вопросам. По–прежнему он был страшно занят с утра до вечера, так что присесть было некогда. Наконец, улучив свободный вечер, он вернулся домой и впервые уселся с домочадцами у очага. Со двора доносился по–весеннему монотонный шум дождя. За дверью, в саду, было темно. Аромат зеленых плодов сливы струился в воздухе как напоминание о начинающемся лете.

— Что–то побаливает немного, — сказал Кураноскэ, рассматривая опухоль на левом предплечье, которая появилась у него несколько дней назад. Он попробовал пальцем и нащупал твердое основание болячки. Видя, что жена с беспокойством наблюдает за его действиями, Кураноскэ с усмешкой заметил:

— Ну, завтра покажусь врачу.