Ронины из Ако, или Повесть о сорока семи верных вассалах (Ako Roshi)

Не проронив ни слова, Отика зажгла фонарь. Она решила во всем довериться судьбе: будь что будет. Колеблющийся свет залил дом, выявляя все, что было сокрыто во мраке.

— Ох! — испуганно выдохнул Бокуан, который слишком хорошо помнил внешность Хаято. Он окаменел от ужаса, едва не рухнув на пол — колени сами собой подогнулись. И немудрено — ведь он стоял лицом к лицу с убийцей. Отика с ледяным выражением сидела подле фонаря. Выпростав из рукавов белые руки, она поправляла заколки в прическе.

Хаято, по своему обыкновению, угрюмо безмолвствовал. Только где–то в подсознании у него шевелилась мысль: «Ну вот, ниже уж и падать некуда!» Ему казалось, что он ступил в топь, и вот теперь трясина потихоньку неумолимо засасывает его.

Бокуан первым нарушил воцарившееся зловещее молчание.

— Разбойник! — вскричал он, отпрянув, и бросился бежать. Отика, естественно, решила, что Хаято сейчас прикончит собачьего лекаря, однако когда она глянула сверху в окно, то увидела, что ее избранник, стремительно вылетев из дома на улицу, вовсе не думает преследовать улепетывающего во все лопатки Бокуана.

— Ах! — невольно сорвался с ее уст возглас отчаяния. Ей показалось, что кровь застыла в жилах, а когда это ощущение прошло, голова закружилась так сильно, что несчастная должна была присесть на ступеньку лестницы. Она будто бы оказалась в сердцевине тайфуна, а вокруг все неслось и кружилось в бешеном хороводе. Казалось, даже лестница, на которой сидела Отика, поскрипывая и колыхаясь, плывет в пространстве, повиснув над полом.

Хаято, добежав до ворот, сообразил, что крики Бокуана всполошили соседей, которые могут нагрянуть с минуты на минуту. Недолго думая он вышел на улицу и зашагал, стараясь не привлекать внимания, как вдруг кто–то окликнул его:

— Эй, сударь!

Человека было не видно, а голос доносился откуда–то из–за забора. Хаято, мгновенно изготовившись к обороне, оглянулся. Обладатель голоса выглядывал в узкую щелку из калитки в деревянной ограде на противоположной стороне улицы.

— Не волнуйтесь, все порядке. Давайте скорей сюда. По улице расхаживать сейчас небезопасно.

Незнакомец говорил негромко, но убедительно, так что ему хотелось довериться. К тому же выбирать тут не приходилось. Что ж, не было бы счастья, да несчастье помогло.

— Спасибо, — сказал Хаято и проскользнул в калитку. Незнакомец, закрыв калитку на щеколду, повернулся к гостю лицом. С виду это был благообразный мужчина лет сорока с небольшим, облаченный в спальный халат. Наружностью он напоминал зажиточного купца. Должно быть, хозяин дома проснулся от шума и вышел посмотреть, что случилось. Конечно, Хаято было невдомек, что перед ним князь разбойников, сам знаменитый Паук Дзиндзюро.

Приглашение подоспело как раз вовремя. На улице уже слышались крики и топот всполошившихся соседей.

Дзиндзюро обернулся и посмотрел на Хаято.

— Забудьте о том, что вы скрывались в соседнем доме. С этим покончено. Настройтесь на то, что вы теперь другой человек и плывете в другой лодке. Проходите сюда.

Для скромного купца хозяин разговаривал слишком уж смело. К тому же, если он знал, что имеет дело со злоумышленником, то откуда это странное гостеприимство?

Ступая по камням дорожки, они вышли к дому. Пологие скаты кровли с нависающими стрехами смутно белели в лунном свете. Это был обыкновенный небольшой особняк. Видно было и откуда вышел хозяин: одна створка амадо была отодвинута, и свет, просачивавшийся из комнаты, слегка освещал кусты перед верандой.

— Орю! — тихонько позвал Дзиндзюро, и из комнаты донесся шорох: кто–то встал с татами.

— Я тут привел кое–кого, — сказал Дзиндзюро. Обернувшись к гостю, он добавил:

— Что ж, прошу в дом.

Хаято зашел в комнату, которая, казалось, вполне соответствовала духу уютного гнездышка — потаенной обители состоятельного купца. Такого же рода был и альков, обставленный в стиле непринужденной роскоши и изящества. Все в этом доме свидетельствовало об изысканном вкусе обитателей, живущих на широкую ногу. Однако Хаято не покидало ощущение, будто он находится во власти лисьих чар.

Красивая женщина с длинными волосами, завязанными узлом и сколотыми гребнем, — судя по всему, содержанка хозяина, — принесла поднос–бон с курительными принадлежностями и еще один с чайными чашками.

— Ну вот, теперь можно и расслабиться, — радушно промолвил хозяин, но Хаято, опустившись на циновку перед напольным светильником, сидел опустив голову, не в силах преодолеть напряжения в коленях: ему было ужасно неловко.

— Прошу извинить великодушно. Право, я готов сквозь землю провалиться от стыда, — начал он.