Ронни. Автобиография (ЛП)

Главная причина, по которой группы ездили по ночам, была в том, что гостиница стоила денег, и менеджеры платили за неё с большой неохотой. Одним из немногих отелей, где мы иногда останавливались, был в Олтринчеме за Манчестером. Но только если на следующий день мы выступали где-нибудь поблизости. Али сдружился с дочерью парня, которому принадлежало это заведение, так что мы всегда были рады побывать там, как только это у нас удавалось. Однажды вечером в Олтринчеме я снял одну пташку и привел её к себе в комнате, не зная, что в это время остальные парни спрятались в туалете. Мы вечно шутили и поддразнивали друг друга, потому что к этому приходится прибегать на гастролях, чтобы совсем не свихнуться. И вот, когда Ким, Тони и Али выпрыгнули из туалета, я только заканчивал свое дело. Они начали смеяться и дразнить меня — но не потому, что засекли меня на месте преступления, а потому что в это время на мне были мои красные носки. Я всегда оставался в них — это старая английская привычка. Я начал снимать носки лишь позднее, когда начал иметь дело с раздетыми девушками.

Вообще — за компанию с красными носками — одним из главных преимуществ гастролей были девушки, которые крутились возле группы. Нас осадила толпа в Солсбери, и мы задали жару в Чешире. Девчонки вопили, кричали, старались схватить нас за волосы и — с гораздо большим успехом — разорвать на нас одежду. Девочки также расписывали наш фургон губной помадой.

Наконец, Лео организовал нам регулярные выступления — «Birds» стали играть каждый вечер понедельника в клубе «100» в Сохо. Мне он нравился потому, что там же регулярно выступал мой брат Арт. По вторникам играли Том Джонс и «Сквайры» — Том тогда был носатым валлийским рабочим, всячески выделывавшимся ради девчонок, — а Джефф Бек и «Tridents» играли по средам, правда, я их там не заставал. По выходным в клубе «100» всегда выступали какие-нибудь известные американские звезды вроде Мадди Уотерса и Чака Берри. Это было диковатое местечко. Когда туда приехал Бо Диддли, то ему понадобилась аккомпанирующая группа, так что там попросили нас, не хотим ли мы выступить в качестве таковой. Это стало началом моей дружбы с Бо длиною в жизнь, которая много лет спустя вылилась в наши совместные гастроли. После нашего с ним выступления в клубе «100» Бо поинтересовался, как у нас идут дела, и мы разоткровенничались с ним насчет Лео. Бо первым из всех дал мне действительно хороший совет. Он сказал: «Передайте своему менеджеру, что если он не собирается с**ть, то пусть слезает с горшка».

Места наших выступлений и количество народу были всё больше и больше, и мы подумали, что вот оно, наконец — когда Лео объявил нам, что «Birds» будут играть на «Glad Rag Ball» («Радостном тряпичном бале») в одной программе с «Kinks», «Hollies» и «The Who». Мы попали в число игроков из первой британской двадцатки. И это — без единого хита.

Они пришли чуть позже. Мы хотели записываться, и я сочинил свою первую песню для «Birds» — «You’re on My Mind» («Ты у меня на уме»). Я просто взял гитару, включил магнитофон и наиграл то, что я чувствовал. Конечно, в этом было огромное влияние той музыки, которую я в то время слушал, но тогда мне казалось — да и сейчас тоже — что дело не в том, что ты крадешь, а как ты это крадешь.

Так что я понахватал мелодий у тех, чью музыку я любил, развил их и превратил в новые песни. На меня очень подействовала версия «There’s A Certain Girl» («Живёт такая девушка») «Yardbirds» — я переработал эту песню по-своему и использовал это как отправную точку для «You’re on My Mind», а еще я сочинил слова к ней.

В школе я немного изучал теорию музыки, но никогда этим по-настоящему не пользовался. Конечно, это очень неплохо — знать все правила, и — о, да! — я знаю ноты, но мне не нужно их знать, я хочу чувствовать их. Мне кажется, что есть основное правило, которое действует во всех музыкальных жанрах — некое неписаное правило: прислушивайся к своему музыкальному окружению, какой бы ты инструмент себе не выбрал, затем перемешай все подряд и валяй. Постигни азы песни, а потом импровизируй.

Я сыграл свою песню ребятам; мне не терпелось показать её, потому что меня просто распирало от радости — это был обычный ритм-энд-блюз с мощным ритмом и кучей звуков губной гармоники, на которой я обожал играть. Им понравилось, и мы решили записать её. Лео в прениях не участвовал, так как вся эта затея означала для него то, что придется еще потратиться на нас, так что он нашел одно укромное местечко, в котором брали недорого — студию Тони Пайка в Патни, и там мы и записали наш первый винил. Так как мы добрались до студии, то записали еще и песню «You Don’t Love Me, You Don’t Care» («Ты не любишь меня, тебе все равно»), сочиненную Элласом Макданиэлом (Бо Диддли).