Ронни. Автобиография (ЛП)

Во время приёма пищи я забирался по выступам к дыре в стене и кричал по ту сторону тюремного двора Джо: «Не ешь мяса». Потом я объяснял своим тюремщикам, что тем, кто ел это блюдо до меня, оно наверняка понравилось.

Когда в дыру величиной с палец мне передали сигарету, несколько спичек и кусочек серной бумаги, я понял, что идет уже третий день, как я не услышал ни слова от орлов правопорядка, находившихся снаружи, о моем возможном освобождении. Большое спасибо моим соседям с левой стороны, лиц которых я так и не увидел, за сигареты, когда меня водили в осажденный тараканами туалет и к умывальной раковине.

Я лежал на какой-то книжной полке, которая называлась моей кроватью, и думал, что меня совсем забыли, положив голову на удобным образом расположенные ботинки, и так отдыхал каждую ночь после 10-и часов, когда гасили свет.

Мне сказали, что ведро в моей камере предназначено только для писания. Упс. В первый же день я сделал ошибку, которую потом уже не повторял. В то время как каждый день проходил без единого слова, под мою дверь иногда просовывали журналы. «Погляди, это же я! — сказал я охраннику, когда увидел, чо в таблоиде упоминаются «Роллинг Стоунз», — я из этой группы!» Это не произвело на него ни малейшего действия.

Все это время Джо сидела в одиночной камере в окружении местных мужчин-тюремщиков. Она просекла ситуацию и подружилась с ними, рассказывая им разные истории, чтобы скоротать время. Они собирались в круг и слушали рассказы о гламурной рок-н-ролльной и дождливой Англии. Её можно поставить в любую ситуацию — и она найдет из неё выход. Мы с Джо из наших камер могли слышать бормотание Мохаммеда, которые просто выводили из себя остальных заключенных: «Эй вы, ребята, включите четвертый канал — там идет отличная программа». — «Заткнись на ***!»

Когда мне через решетку просунули целую пачку «Мальборо», я услышал знакомые голоса законников, раздающиеся по аллее из входной двери в тюрьму. Я понял, что на горизонте замаячила надежда. После того, как преступников идентифицировали лицом к лицу в комнате для допросов, меня и Джо провели по одиночке через дорогу в основное здание отделения, где на закрытом заседании судья сделал нам строгий выговор за компанию, которой мы отныне больше не должны были придерживаться, и предупредил, чтобы мы не делали этого больше. Нас проинформировали о том, что мы можем поехать домой, как того позволяют наши дела, на следующий день.

Когда пришло время, мы поехали прямо из тюрьмы в аэропорт в машине начальника полиции. «Похоже, что я увижу тебя играющим на гитаре только на материке, потому что тебе теперь запрещено возвращаться на Сент-Маартен», — сказал он.

Как только я, Джо с нашими детьми сели в частный самолет, который подготовили для нас добросовестные адвокаты, я почувствовал радость от того, что мы просто-напросто выжили, и принял внутрь единственный продукт питания, который я так страстно желал употребить, будучи в заключении — стакан коньяка.

С наркотиками были связаны не только странные люди, с которыми я встречался в казино. Около «Стоунз» вращались самые передовые в мире поставщики. Известнейшим из этих персонажей был Фредди Сесслер — тот самый Фредди Сесслер, который со мной и Китом путешествовал через Фордайс, Арканзас.

Мик, Билл и Чарли все время старались избавиться от Фредди, но Киту нравилось, что Фредди есть рядом, так что Фредди был обязан тусоваться с нами. Иногда он мне нравился, иногда — нет, но конце концов я стал проводить в его компании много времени, но, скорее всего, было бы лучше, если б я этого не делал. Он был чрезмерным эксцентриком и хвастался — а, наверное, так и было — что знался с самыми громкими именами в шоу-бизнесе — от Билли Холидей и Билли Экстайна до Фрэнка Синатры. Я нравился ему, но на самом деле он любил Кита.

Фредди с почтением называют «самым большим фаном «Роллинг Стоунз» — так его называли аж до самой его смерти в декабре 2000-го. Из-за того, что ему тогда шел 70-й год, ему также нравилось, что его называют «самой старой в мире рок-н-ролльной групи» — так он называл сам себя. Но настоящей претензией Фредди на славу было то, что он в течение десятилетий снабжал химикатами каждого, кто представлял из себя хоть что-то в роке. Это был мужик, который ходил с бутылками из-под молока, наполненными наивысшего качества «Малленкродтом» и «Мерком». Он был сексуально озабоченной и пропитанной водкой горой из кокаина.