Роркх 4

— Куда ты опять спрятался, Шот? Ты ведь не побежишь с поля боя?

— Солевые бомбы, — раздалось из глубины руин. — Умно. Вот откуда нарастающий дебаф.

— Тут теперь много магической соли и известняка. Далеко все равно не уплывешь.

— Ты забываешься, мой старый друг, — дехант вышел из-за колонны. Выглядел он неважно, хоть и не виднелось никаких ран. — Я никогда не бежал. А соленая вода — по-прежнему вода.

Под ногами Гаро взвились водяные ленты и словно щупальца осьминога, впились в руки, обвили ноги, стали извиваться по доспехам. С десяток таких лент захлестнул руку Паладина, притягивая ее к земле, заставляя опустить оружие. Второй десяток повел левую руку в сторону, не давая Паладину прикрыться щитом. Распятый посреди руин, истекающий кровью, ослабевший рыцарь в некогда сияющих доспехах все еще пытался сопротивляться, но тщетно.

Шот тоже весь дрожал и даже немного сгорбился. На его лице отразилась такая смесь мучения и напряжения, что становилось понятно. Это последний козырь деханта и он вложил в него остатки воли, сил и маны. Вот он поднимает пистолет, неспеша прицеливается в упавшего на колени Гаро.

Выстрел. Вспышка. Искры. Еще один. И еще. Четвертая пуля высекает искры, гаснут руны на металле и пятая пуля оставляет дыру в груди Паладина. Рука Шота дрожит от напряжения. Пистолет уже давно стал слишком тяжелым для прицельной стрельбы, а полосы дождя теперь скорее мешали, искажая пространство. Выстрел. Мимо. Еще один пробивает левое плечо. Шот делает неуверенный шаг вперед. Целится, стреляет. Пуля бьет прямо в живот, потому что рука слишком сильно дрожит. Даже ленты, что сдерживают сейчас Гаро, наполняются красным от бьющей толчками крови. Шот делает еще один шаг ближе. Пустой магазин падает в воду.

Гаро больше не дергался и даже не пытался трепыхаться. Стоя на коленях, он даже не мог поднять отяжелевшую голову. Кровь тоненькой струйкой ниспадала из открытого рта, смешиваясь со стекавшей по голове дождевой водой. Губы Паладина шевелились, но звук дождя нарушал лишь грохот выстрелов.

— Яр всемогущий, — донеслись до Шота обрывки слов.

— Что ты там бормочешь? — дехант злился, потому что дрожащими пальцами никак не мог попасть магазином в гнездо.

— В сей темный час… Наполненный мраком и отчаянием…

Шот понял, что говорил Гаро. Слава стали разборчивей, но смысл дошел до него слишком поздно. Магазин наконец вошел в рукоять. Затвор в крайнее заднее положение. Патрон дошел в патронник.

— Обрати на меня свой взор. — завершил молитву Гаро.

Практически не целясь, Шот спустил курок. Пуля полетела в голову Паладина. Но молитва была вознесена. Одна из простейших в священном писании. Но слова просьбы были сказаны Полусвятым Королем, что взял на себя грехи всего мира и нес их на своих плечах, ни разу не оступившись. Молитва, произнесенная в действительно самый темный час жизни. Перед лицом неминуемой смерти. И Всевидящий Яр услышал ее. И всего на несколько мгновений, но бог, символизирующий само солнце, обратил свой взор в сторону стоящего на коленях, истекающего кровью Паладина.

Черные свинцовые тучи разошлись лишь немного и всего на несколько секунд. Упавший с небес столп золотого света упал на фигуру рыцаря, заставляя ее выгнуться и запрокинуть голову к небу. Гаро в резонансе со своим хантом подставили лицо теплым лучам солнца, которого никто никогда не видел в этом черном Городе.

Тело в тяжелых доспехах засияло с новой силой. Основатель Святых Паладинов встал на одно колено, ослабевшие путы начали рваться один за другим. Шот продолжал стрелять, но пули отскакивали от золотистого света, словно от незримой стены. Гаро, напрягая все тело, разрывая остатки водяных нитей, поднялся на ноги. Собрав крохи сил, вскинул вверх левую руку. Часть солнечного света отразилась от начищенной до блеска поверхности щита.

Теплый солнечный луч ударил в деханта, отчего тот попятился назад, высыхая прямо на глазах. От его одежды начали отлетать обрывки ткани, а кожа на руках и лице стала морщиться, словно из тела вытекают все жизненные соки.

Опустив руку со щитом, Гаро вознес вверх правую, сжимающую пистолет. Круг света уже сужался, как и небо вновь затягивали свинцовые тучи. Последние золотистые отблески коснулись металла ствола, разбрасывая вокруг солнечные лучи. И когда небесный свет окончательно погас, руины здания продолжали сиять, покрываемые отблесками освященного самим богом оружия.

Гаро медленно опустил руку, наставляя ствол на отступающего Шота. Каждая пуля оставляла после себя в воздухе золотой пламенный росчерк. Каждый выстрел сопровождался вспышкой, на долю мгновения освещавшей практически всю площадь. Любой хант и дехант могли видеть, как в руинах стоят друг напротив друга две тени. И с каждым всполохом гордая фигура рыцаря в плаще покрывалась золотистой каймой. А худая иссушенная тень пронзалась очередным тонким огненным копьем.

Но в какой-то момент вспышки прекратились. Грохот больше не сотрясал руины Ассамблеи. Потому что в последней зареве горела лишь одна тень в золотой окантовке.

* * *