Рось квадратная, изначальная

От Благуши не ускользнуло, что Красавчик, с того момента, как обнаружил в трактире знакомого стражника-раздрайника, старательно отворачивал свою смазливую морду от его взгляда, словно тот ещё его не узнал. Неужто, оторви и выбрось, после такого бесчинства он ещё рассчитывает спокойно объявиться в Светлой Горилке, паршивец этакий? От этой мысли Благушу охватил гнев. Поведение Скальца по сравнению с предыдущим, когда он пытался надуть их с Выжигой, выглядело теперь бесчестным вдвойне.

– Спокойно, Воха, халваш-балваш, – отозвался Обормот, насмешливо улыбаясь в бороду. Продолжая двигаться по кругу, он в этот момент оказался спиной к двери, так что мог за тыл не опасаться, – Усё под контролем, друган…

И тут бандюки вдруг все вместе бросились на него с саблями наголо!

Стражник, не растерявшись, резко отступил на шаг и сделал стремительное движение секущим лезвием своего грозного оружия из стороны в сторону, заставив ватагу остановиться, но явно не поубавив написанной на их лицах решимости разделаться с ним.

– А теперь вали отсюда, служивый, – зловеще проскрипел ватаман Хитрун с высоты своего огромного роста, поигрывая огромной саблей с такой лёгкостью, словно держал в громадной ручище игрушечную, а не стальную, – дверь у тебя за спиной. Зови себе подмогу, а нам с тобой некогда цацкаться, не до тебя нам, кровь из носу!

По залу пробежал возмущённый ропот и стих. Благуша сжал кулаки и начал спешно оглядываться в поисках какого-нибудь сподручного предмета для драки – не с голыми же руками лезть на выручку Обормоту. Но кроме столов и стульев на глаза ничего не попадалось… А чем плох стул-то? Ежели засветить прямиком по башке, так в самый раз!

– И это ты называешь честной схваткой? – рявкнул стражник в деланно равнодушное лицо стоявшего напротив него Хитруна.

– О какой честной драке ты балаболишь? – с издёвкой выкрикнул Ухмыл. – Мы же бандюки!

– Нет, ну посмотри-ка на него, усохни корень! И где только таких дудаков на свет белый плодят? – поддакнул худощавый, юркий Жила, приплясывая от возбуждения, и сорвал свободной рукой с пояса свой знаменитый аркан, которым он был способен с лёту выхватить трепыхалу с небес, – с явным намерением пустить его в дело.

– Да чё с ним гуторить, пся крев, мочи его, ребята! – решительно тряхнул головой Буян, обладавший, как помнил Благуша из описания в вантедке, самым бешеным нравом в ватаге и, следовательно, не бросавший слов на ветер.

– Ах вот как! – вскричал вдруг за спиной Благуши Воха Василиск, заставив его подскочить от неожиданности и оглянуться. – Ах вот как, обертон те по ушам! А получай-ка тогда, бандюковская морда, подарок от романсера!

И на глазах слава он с диким воплем запустил в ватамана своей любимой балабойкой. Пролетев через весь зал быстрой птицей, балабойка устремилась точнёхонько в затылок Хитруна… Увы – не попала, родимая. Движимый каким-то шестым чувством, ватаман успел пригнуться… А за ним как раз стоял Обормот – вот ему-то балабойка и припечатала да прямо в лоб. Звону было – на весь трактир – и от шлема, что лоб стражника прикрывал, и от самой балабойки, свернувшей этот шлем Обормоту на затылок.

Ошеломлённый раздрайник аж присел, подавшись корпусом назад и раскинув руки в стороны – и тем самым открывшись для вражьего удара. Хитрун, дудаком никак не слывший, мгновенно воспользовался столь удачным для него поворотом дела и со всего размаху нанёс этот самый удар – тяжеленной рукояткой сабли, зажатой в кулаке. Естественно, по тому же месту, куда чуть ранее стражника приласкала балабойка. Силён оказался удар Хитруна, дюже силён! Так силён, что стражник, налетев на дверь трактира спиной, снёс её с петель и вылетел вместе с ней наружу, загремев там всем своим раздрайным железом вперемешку с косточками. Только алебарда от него в трактире и осталась, грохнувшись на пол.

– Ух ты, как резво он за подмогой-то рванул, усы узлом! – съязвил вдогонку Ухмыл, и вся ватага, кроме ватамана, глумливо заржала.

– Ну, побаловались, а теперь пора и к делу приступить, – спокойно сказал Хитрун, поворачиваясь к залу лицом. – Подайте мне сюда этого слава, кровь из носу, и девку его не забудьте…

Амбец, похолодел Благуша, глядя, как бандюки шустро просачиваются среди столиков по всему залу, отрезая пути к бегству, и двигаются к нему наперехват. Лишь Красавчик Скалец остался маячить за их спинами бледной неприкаянной тенью – двоюродный братец Выжиги явно был уже не рад, что ввязался во всю эту историю. Поделом тебе, подлюга, вот погоди, очнётся Обормот, так возьмёт тебя в оборот!

Тут Минута настойчиво потянула его за рукав:

– Бежим, Благуша!

– Правильно, тикайте отсюда, – поддержал её из-за стойки трактирщик Фрол, – через заднюю дверь! Ничего они твоему Обормоту уже не сделают, не до него будет!

Теперь Благуша упорствовать не стал. Больно уж убедительными были аргументы у бандюков в руках – в виде сабель. Против таких аргументов с одним табуретом никак не попрёшь, ежели жизнь дорога. А жить славу, естественно, пока не перехотелось.

И они драпанули.