Читаем Росчерк на колене полностью

Росчерк на колене

Путешествие в лабиринте пространства и времени. Эта книга – попытка разобраться кто мы? Прервалась ли связь времён и в чём смысл нового тысячелетия?Содержит нецензурную брань.Публикуется в авторской редакции с сохранением авторских орфографии и пунктуации.

Николай Бель

Учебная и научная литература / Образование и наука18+
<p>Николай Бель</p><p>Росчерк на колене</p>

Часть первая

От Автора

В самом начале мне хочется выразить глубокую благодарность каждому человеку, которого я встретил на своём пути, до написания этой книги. Если представить, что жизнь – это школа, а каждый из нас ученик, сразу становиться ясно, что отметка в твоём дневнике не имеет решающего значения. Значение имеет только урок, который тебе преподали.

Пролог

Закаты и Рассветы в моей деревне зимой невероятные, не один год необходимо провести у холста, чтобы передать красоту этого солнца. Тоньше бархата, отшлифовано это небо специальной пастой, на языке вертеться какой, еле тёплое, лёгкий стыд обнажённой девушки перед её мужчиной. В такой деревне хочется созерцать всё, и зиму и лето и осень, и весну. Интересно, а чем представляется эта деревня за пределами моего черепа? Помню Бабушка рассказывала историю про девушку, которую напоили на выпускном и обокрали, часы кажется, подаренные увели. Думаю, позже её посадили в клетку и возили поруганную по улицам, а в конце закидали камнями. Если обобщать деревня —отдельный организм, модель общества в миниатюре. Своя иерархия, хоть табель о рангах составляй. Город функционирует другими материями. Город проектируется архитекторами, там каждый болтик на своём месте, в деревне иначе. Деревня – это стихийная вещь. Одиночество здесь имеет несколько иной характер, одиночество, как и любое инакомыслие воспринимается там как вызов всему мироустройству. Моя деревня запросто могла присягнуть Испанской Инквизиции, например. Слава Всевышнему, что я не женщина и цвет волос моих им ни о чём не говорит. В данном случае деревня заведомо в проигрышной позиции, она пытается догнать город, не вникая в корень урбанизации. Город даёт возможность затеряться и смешаться даже самому яркому человеку, поэтому одиночество города куда страшнее. Одиночество в деревне —смерть тела. Одиночество в городе —смерть души. Все мы состоим из праха, из праха пришли в прах и уйдём, на этом утверждении можно строить сколько угодно концепций своего пребывания в этом мире. Зачем нагружать себя бессмысленностью существования если это и без того ясно. Обрести смысл? Вот задача и это куда опаснее.

Топоры и вилы моя деревня, её смысл исключительно в архаичном консерватизме и передачи генов в случайном порядке. Какой вопрос необходимо поднять? Кому в голову придёт выращивать на земле репу? Любое проявление интеллекта воспринимается как вмешательство в самое интимное и сокровенное. Разумеется, Традиция бессмертна так как память заложена так глубоко что даже нейрохирургу туда не проникнуть. Традиция бессмертна, только тогда, когда она жива её сущность. Знал ли Великий Князь Владимир чем обернётся его выбор после принятия Христианства? Конечно знал, за то и почитаем. Все мы крещённые люди и все под Богом ходим, в частности Я.Я и моё Эго вот кто герой этой книги.

Дневник стр.37

Желтые от табака, гнилые зубы, имя попросту уже и не упомнить, готовились пировать на чужих костях, у таких людей попросту нет Веры, нет и толики Идеи. Эти зубы обычные падальщики, которые только и ищут, где поживиться. Трофейная шашка вся в зазубринах от чужой битвы, телега скрипит подобно ночному кошмару…Их было трое. Один высокого роста, со сдавленной грудью, жилистыми руками. Второй недавно вылечился от падучей, каким образом мне не известно. Третий только оторвался от груди матери. По мере символично, что этих ублюдков было трое, да вот только служили они исключительно дьяволу.

Банда держала всю округу, страх и ненависть простого человека куда опасней изящного фехтования светских людей. Эти вышли родом из дерева мёртвого и сами его керосином сдобрили. Жгли после остатки жизни в пьяных драках и блуде. Да только внушающий страх в испуге не меньше, чем жертва. Собачья шерсть становиться дыбом так же, как и волоски на твоей тонкой коже. Собака кусает от страха кого не попадя, в ужасе бежит сломя голову от меня, собака самый точный символ моей смерти. Верная и терпеливая. Послушная, так как я здесь хозяин. Жёлтым зубам не пировать на моих похоронах. Всё это только вымысел никак иначе. Поэзия жизни и поэзия смерти суть одно и тоже. Сперва рождается поэт, за ним философ. Я устал от этой мудрости…Желтые от табака зубы не более чем собака, блохастый пёс, в ожидании моей гибели, но не дождаться ему смерти моей.

Почему так много разных деревень в России? В Ростове такие, а в Самаре другие? Почему верность традициям превращается в слепое блуждание между сосен? Всякий должен ответить на этот вопрос.

Сладкого захотелось…Пойду что-нибудь куплю.

Севастьян

Перейти на страницу:

Похожие книги

История Французской революции. Том 2
История Французской революции. Том 2

Луи-Адольф Тьер (1797–1877) – политик, премьер-министр во время Июльской монархии, первый президент Третьей республики, историк, писатель – полвека связывают историю Франции с этим именем. Автор фундаментальных исследований «История Французской революции» и «История Консульства и Империи». Эти исследования являются уникальными источниками, так как написаны «по горячим следам» и основаны на оригинальных архивных материалах, к которым Тьер имел доступ в силу своих высоких государственных должностей.Оба труда представляют собой очень подробную историю Французской революции и эпохи Наполеона 1 и по сей день цитируются и русскими и европейскими историками.В 2012 году в издательстве «Захаров» вышло «Консульство». В 2014 году – впервые в России – пять томов «Империи». Сейчас мы предлагаем читателям «Историю Французской революции», издававшуюся в России до этого только один раз, книгопродавцем-типографом Маврикием Осиповичем Вульфом, с 1873 по 1877 год. Текст печатается без сокращений, в новой редакции перевода.

Луи Адольф Тьер , Луи-Адольф Тьер

История / Учебная и научная литература / Образование и наука
Исторические информационные системы: теория и практика
Исторические информационные системы: теория и практика

Исторические, или историко-ориентированные, информационные системы – значимый элемент информационной среды гуманитарных наук. Его выделение связано с развитием исторической информатики и историко-ориентированного подхода, формированием информационной среды, практикой создания исторических ресурсов.Книга содержит результаты исследования теоретических и прикладных проблем создания и внедрения историко-ориентированных информационных систем. Это первое комплексное исследование по данной тематике. Одни проблемы в книге рассматриваются впервые, другие – хотя и находили ранее отражение в литературе, но не изучались специально.Издание адресовано историкам, специалистам в области цифровой истории и цифровых гуманитарных наук, а также разработчикам цифровых ресурсов, содержащих исторический контент или ориентированных на использование в исторических исследованиях и образовании.В формате PDF A4 сохранен издательский макет.

Динара Амировна Гагарина , Надежда Георгиевна Поврозник , Сергей Иванович Корниенко

Зарубежная компьютерная, околокомпьютерная литература / Учебная и научная литература / Образование и наука
Анархия
Анархия

Петр Кропоткин – крупный русский ученый, революционер, один из главных теоретиков анархизма, который представлялся ему философией человеческого общества. Метод познания анархизма был основан на едином для всех законе солидарности, взаимной помощи и поддержки. Именно эти качества ученый считал мощными двигателями прогресса. Он был твердо убежден, что благородных целей можно добиться только благородными средствами. В своих идеологических размышлениях Кропоткин касался таких вечных понятий, как свобода и власть, государство и массы, политические права и обязанности.На все актуальные вопросы, занимающие умы нынешних философов, Кропоткин дал ответы, благодаря которым современный читатель сможет оценить значимость историософских построений автора.В формате PDF A4 сохранён издательский дизайн.

Дон Нигро , Меган ДеВос , Петр Алексеевич Кропоткин , Пётр Алексеевич Кропоткин , Тейт Джеймс

Фантастика / История / Зарубежная драматургия / Учебная и научная литература / Публицистика / Драматургия