Роща Повешенных (СИ)

   - Отец мой, скажите, о каком проклятии говорил тот голос? Если, конечно, он и в самом деле исходил от богов, и меня не морочили темные силы.

   - Сорок лет тому назад, когда я только начал служить в этом храме, в месте, которое теперь называют не иначе, как рощей Повешенных, свершилось неправедное дело. Сын одних богатых людей в порыве гнева забил до смерти старика-крестьянина, но родители убийцы заплатили судьям, и те отправили на виселицу совсем другого парня, случайно оказавшегося на месте преступления. Беднягу повесили на том самом дубе, возле которого ты слышал голос.

   - Неужели юноша перед смертью проклял рощу?

   - Нет, он встретил свой последний час мужественно и не произнес ни одного худого слова. Но боги со своего небесного престола видели все и разгневались на людей за это несправедливое деяние. С тех пор роща стала местом казней и сведения счетов с жизнью, причем именно посредством веревки.

   - Есть ли какой-нибудь способ вернуть рощу к обычной жизни?

   - Да, хотя это довольно тяжелая задача. Нужно предать земле останки несчастных и в первую очередь, того несправедливо казненного юноши. А после три дня и три ночи молиться богам, чтобы их души обрели покой. Только тогда проклятие будет снято.

   - Я хотел бы положить конец злу, творящемуся в роще, но не уверен, что справлюсь в одиночку, - тихо произнес Оливино.

   - Ну что ж, если ты всерьез решил сделать доброе дело, я помогу тебе, - улыбнулся отец Лазуриус. - Переночуй у меня, а завтра утром мы примемся за работу.

   Отец Лазуриус разбудил Оливино с первым лучом солнца. После утренней молитвы и трапезы старик велел двум мальчикам-служкам из числа городских сирот, жившим в его доме, запрячь лошадь в небольшую тележку, погрузив туда лопаты и другие необходимые инструменты, после чего все четверо отправились в рощу Повешенных. Перед тем, как войти под ее мрачные своды, они еще раз обратились к высшим силам, дабы те оградили их от пагубных мыслей и благословили праведное дело.

   Дорога вглубь рощи оказалась нелегкой. Тележка с трудом ехала по узкой тропинке, то и дело подпрыгивая на выступавших из земли корнях деревьев, а пару раз и вовсе едва не застряла в густых зарослях кустарника. И если для Оливино вид мертвецов, висящих на сучьях, был привычным, то перепуганных мальчиков-служек удерживало от панического бегства только присутствие отца Лазуриуса. Наконец, тележка въехала на поляну, посреди которой рос могучий дуб. Здесь старый священник велел Оливино остановить лошадь.

   - Вот тот несчастный, чья смерть положила начало проклятию, - печально произнес старик, когда они подошли к дереву, и указал на скелет, лежащий в траве. - Его нужно предать земле первым.

   Вооружившись лопатами, трое молодых людей принялись рыть могилы. На это ушел почти весь день, ямы должны были быть достаточно глубокими, ведь неизвестно, сколько мертвецов скопилось в роще за прошедшие сорок лет. Солнце клонилось к закату, глядя на поляну сквозь деревья своим огненным оком, когда работа была закончена.

   Теперь молодым людям предстояло снять с деревьев и перевезти на поляну тела и скелеты повешенных. Мальчикам-служкам пришлось забираться на толстые ветки берез и сосен и заранее припасенными ножами обрезать веревки, а потом спускаться на землю и вместе с Оливино укладывать мертвецов в тележку. При этом нужно было действовать очень аккуратно, ведь от любого неосторожного движения останки могли рассыпаться в прах, сведя усилия молодых людей к нулю. Повешенных оказалось тридцать с лишним человек, так что Оливино с подручными были вынуждены ходить в рощу и возвращаться на поляну более десяти раз. Даже с наступлением ночи они продолжали нелегкую работу, светя себе масляными фонарями. На рассвете последние останки были опущены в могилу, молодые люди засыпали ямы землей, обложили холмики зеленой травой, принесенной из рощи, и установили на них дощечки со знаком Семи Богов. Старый священник осенил могилы святым знамением, и все четверо, опустившись на колени, воззвали к богам.

   Прошло два дня, но небесные силы по-прежнему хранили молчание, не посылая ни доброго, ни дурного знака. Надежда, что люди будут услышаны, и их труды не пропадут даром, стремительно таяла. Но отец Лазуриус и Оливино не падали духом, искренне веря в милосердие богов. Забыв про еду и сон, старый священник и сын плотника молились так горячо, как никогда раньше. Их настроение постепенно передалось мальчикам-служкам, и юные голоса, начавшие, было, слабеть, зазвучали уверенней и громче.