Росич

Митрич, да не ругай ты его, - вступился за "китайца" один из кочегаров. - видать наша каша ему не привычна, вот и мается. Нехай идет в кубрик. Мы уж почитай дошли и без него справимся.

Справится он, - недовольно пробурчал Митрич.

Моя лаботай. Моя не ходи кублик, - виновато затараторил Куцуми.

Да иди уж, - махнул на него рукой Митрич и подхватив уголь лопатой забросил его в топку.

Лейтенант больше не стал испытывать судьбу и с виноватым видом, словно побитая собака побрел из кочегарки. В это время машины вновь ожили и пароход начал движение. Разумеется до кубрика он так и не дошел.

Найдя укромное место, он прильнул к иллюминатору и стал всматриваться в пейзаж за бортом, не забывая поглядывать за тем, чтобы никто не заметил его.

"Бывалый" медленно втягивался в проход следуя малым ходом. Наконец вскоре он оказался в самой горловине между Тигровым хвостом и западным склоном Золотой горы. Дальше было тянуть нельзя.

Куцуми сорвался с места и стремглав помчался вниз в глубь корабля, где они устроили закладку мины. Подбежав к устроенному у самого борта, ниже ватерлинии тайнику он установил на часовом механизме время до взрыва в одну минуту и убедившись, что адская машина заработала приготовился было бежать, но вдруг обнаружил, что он не один.

Ты чего это тут делаешь, Ли, - подозрительно глядя на кочегара проговорил здоровенный мужчина в годах, являвшийся боцманом.

Моя заблудилася, - виновато промямлил лейтенант, мысленно отсчитывая секунды до взрыва.

А чего это у тебя там за спиной?

Тама нициво нет, - продолжал мямлить японский разведчик уже понимая, что выжить ему не удастся. Если просто попытаться прорваться, то шанс выжить был, однако не было уверенности в том, что боцман бросится за ним в погоню, а не станет проверять, что этот "китаец" делал в этом месте. А насколько было известно Куцуми, боцман в бытность свою служил минером, потому существовала возможность того, что он сможет разобраться что к чему и выдерет провода адской машинки, предотвратив этим взрыв.

Когда боцман приблизился к нему достаточно близко Куцуми не надеясь повалить столь внушительного противника, полоснул ему по глазам растопыренными пальцами и нанес сокрушительный удар ногой в солнечное сплетение. Противника равного по комплекции это сразу сломало бы, но боцман в двое превосходил по массе японца и от природы был крепок как дуб.

Он сначала взвыл как ошпаренный, закрыв в раз заслезившиеся глаза, затем глухо хекнул от удара и попятился на пару шагов. Привычное к потасовкам во всех портах мира, тело сработало само собой, нож словно по волшебству возник в руке русского моряка и он не видя ничего наугад полоснул им перед собой, не давая противнику к себе приблизиться. Сделано это было вовремя, шедший на сближение для завершающего удара, японец только чудом сумел рассмотреть тускло сверкнувшее лезвие и едва успел отшатнуться, отделавшись легкой царапиной, на левом предплечье.

Боцман продолжал беспрерывно выписывать пред собой замысловатую дугу, без какой бы то ни было системы, не давая таким образом противнику ни приблизиться, ни выбить из руки оружие. Наконец зрение начало постепенно проясняться и он увидел смутные очертания своего противника. Но в этот момент японец все же смог приноровиться и выбить оружие из рук русского, но в результате этого замешкался и боцман уже обезоруженный обхватил его медвежьей хваткой и стал сдавливать словно паровой пресс.

Куцуми беспрерывно молотил русского по глазам, ушам, наносил многочисленные удары ногами по болевым точкам, но русский богатырь продолжал сжимать свои объятия, неумолимо и безжалостно.

Последней мыслью затухающего сознания диверсанта было одобрение своим действиям, тому, что он поставил часовой механизм только на одну минуту, отводя себе время на спасение впритык. Схватку он проиграл, но и русский не сумел победить его, теперь ему ни за что не успеть.

Отбросив бесчувственное тело в сторону, боцман превозмогая боль бросился туда, где копошился "китаец", однако единственное, что он успел это заметить циферблат адской машинки и дернувшуюся в последний раз секундную стрелку.

***

Последний, восьмиметровый ящик поднялся с платформы и плавно описав дугу опустился на борт "Ласточки". Едва он занял свое место как двое матросов споро отцепили стропы и крюки медленно поплыли в верх и в сторону. Разгрузка наконец была закончена и рабочие устало присели перекурить.

Антон отбросил в сторону окурок и дружески хлопнув Семена по плечу велел направлять ласточку к их причалу. Все шло как нельзя лучше. Не смотря на военное время им все же удалось ускорить отправку их груза из Владивостока в Порт-Артур. Теперь у них в распоряжении были не шестнадцать торпед, а уже сорок, плюс еще один полный боекомплект снарядов. Правда во Владивостоке из боекомплекта не осталось ни одного снаряда ни одной торпеды, но там оставались мастерские и их производство продолжалось.

Ну как теперь твоя душенька довольна, - усмехнувшись поинтересовался Семен.