Росич

В общем и целом, не смотря на беспокойную ночь, утром Семен чувствовал себя как нельзя лучше. Настроение было приподнятым и безоблачным. А затем с радиостанции пришло сообщение о том, что на связь вышел "Росич". Гаврилов поспешил к аппарату и переговорил с Песчаниным, который находился в сутках пути от Порт-Артура. То что он узнал порадовало его несказанно. Как выяснилось эскадры адмирала Камимура фактически уже не существовало, оставались пара легких крейсеров, четыре дивизиона эсминцев и вспомогательные суда. Эти силы имели шансы на какой либо ощутимый результат только в случае ночного нападения. Если удастся осуществить задуманное и здесь, то флот Японии практически перестанет существовать.

Так находясь на эмоциональном подъеме он вполне довольный собой взгромоздился в пролетку и направился в город, желая с набережной проводить выходящие в море суда.

Однако едва оказавшись на набережной он тут же заволновался. Между судами эскадры как обычно сновали катера, шлюпки и ялики, но вот эта та обыденность и взволновала Семена не на шутку. По всему выходило, что эскадра не собирается выходить в море, а вот это уже было плохо.

Оценив ситуацию, складывающуюся совсем не по запланированному сценарию, Гаврилов быстро направился к причалу у которого сейчас стоял эсминец тестя Песчанина. По счастью Петр Афанасьевич оказался на борту и зная о близком знакомстве этого гиганта с их командиром его без особых проблем проводили к Науменко.

Семен Андреевич,- не скрывая своего удивления встретил его капитан второго ранга, но затем обратив внимание на взволнованное выражение лица гостя, сам не на шутку разволновался.- Какие то дурные новости об Антоне или Свете.

Нет Петр Афанасьевич, если что и имеет место то мне об этом ничего не известно.

Ну остальное мы переживем.

Петр Афанасьевич, разве эскадра сегодня не выходит в море?

Позвольте, а откуда…

Это не имеет значения. Вы же знаете, что я умею быть в курсе дел меня касающихся.

А выход то эскадры с какого бока касается вас?

А меня в Порт-Артуре с того момента как крепость отрезали касается все. Так что с выходом эскадры.

Выход был запланирован для проведения маневров и особое место отводилось совместным действиям броненосцев и миноносцев, но сегодня на "Цесаревиче" обнаружились неполадки в машине и выход отменили.

И именно это и поведал Гаврилову, Науменко, почему то сразу и безоглядно поверивший в то, что эта информация действительно важна, для его нежданного гостя. Гаврилов уже успел себя зарекомендовать себя с самой благовидной стороны, да и доверяя ему причину не выхода эскадры, он не разглашал ни каких секретных сведений, которые имели бы хотя бы какое то значение. Другое дело, что Гаврилов уже обладал сведениями, которыми ни как не должен был располагать посторонний.

Мне необходимо немедленно попасть к адмиралу Макарову. До начала прилива меньше часа, времени совсем не осталось,- все и тон, каким было это сказано, и взволнованность, обычно спокойного и уверенного в себе гиганта, подсказали Науменко о том, что припираться в настоящее время бессмысленно и чревато последствиями, характер коим он придать пока не мог, но ощущал их важность.

Петр Афанасьевич вызвал старшего офицера и приказал отходить от причала по направлению к "Петропавловску", флагману русской эскадры. Никто и никогда из миноносников не позволял себе приближаться в плотную к трапу флагмана, не говоря уже о том, что маневр сам по себе сложный, так как можно было разрушить трап, но еще и дерзкий сам по себе. Однако зная Гаврилова как человека волевого и невозмутимого, Петр Афанасьевич настолько уверился в жизненной необходимости этой встречи с командующим, что решил пренебречь правилами хорошего тона и соблюдения субординации.

Эсминец с грацией балерины остановился у трапа оставив между трапом и бортом зазор едва ли больше пятнадцати сантиметров, в очередной раз демонстрируя высокую выучку рожденную постоянными тяжкими тренировками и авралами, что само по себе было довольно удивительным, если учитывать тот факт, что команда совсем недавно была укомплектована практически полностью из Артурского экипажа. Науменко и Гаврилов быстро поднялись на борт, где их с неудовольствием встретил командир броненосца.

Петр Афанасьевич, я мог ожидать подобную выходку от какого ни будь молодого мичмана или лейтенанта, но вы…

Потом, все потом. Сейчас пожалуйста нам необходимо немедленно переговорить с командующим.

Что случилось то,- заражаясь беспокойством Науменко проговорил командир броненосца. Но так и не получив ответа покачал головой и проводил гостей к адмиралу.

Макаров в отличии от командира не стал выказывать своего неудовольствия, а лишь ухмыльнувшись озорно взглянул на старого сослуживца и поинтересовался.

Что же это вы Петр Афанасьевич, решили вспомнить наши лейтенантские проделки? Право не могу этого одобрить,- но заметив настроение старого сослуживца тут же перешел на деловой тон.- Я полагаю этому есть весьма серьезная причина.

Да ваше превосходительство. Однако причину такой поспешности разрешите объяснить Семену Андреевичу, вы знакомы.