Читаем Росхальде полностью

— Ну вот, — сказала она своим спокойным грудным голосом, звуки которого означали для него родной приют, — ну вот, ты все мне высказал. Иной раз высказаться весьма полезно. Надо знать все то, что приходится терпеть. Однако ж причиняющее боль будоражить не стоит, дитя мое. Ты уже с меня ростом, скоро станешь мужчиной, и я этому рада. Ты — мое дитя и им останешься, но пойми, я подолгу бываю одна, и забот у меня много, поэтому мне нужен настоящий друг-мужчина, и им будешь ты. Ты будешь играть со мной в четыре руки, и гулять со мной в саду, и присматривать за Пьером, мы чудесно проведем каникулы. Только не надо поднимать шум и усугублять мои сложности, иначе я подумаю, что ты еще мальчишка-подросток и у меня очень нескоро появится умный друг, которого мне так хочется иметь.

— Да, мама, да. Но разве можно постоянно молчать обо всем том, что делает тебя несчастным?

— Так лучше всего, Альбер. Это нелегко, детям не по плечу. Но так лучше всего… Давай теперь что-нибудь сыграем?

— С удовольствием. Бетховена, Вторую симфонию — хочешь?

Едва они начали играть, как дверь тихонько отворилась, в комнату проскользнул Пьер, сел на скамеечку и стал слушать. При этом он задумчиво смотрел на своего брата, на его шею в спортивном вороте шелковой рубашки, на его волосы, двигающиеся в ритме музыки, на его руки. Сейчас, не видя глаз брата, он обратил внимание на большое сходство Альбера с мамой.

— Тебе нравится? — спросил Альбер во время паузы.

Пьер кивнул, но немного погодя тихонько вышел из комнаты. В вопросе Альбера мальчик почуял отзвук тона, которым, как он уже усвоил, большинство взрослых разговаривают с детьми и фальшивую приветливость которого и неловкую снисходительность совершенно не выносил. Ему хотелось увидеть старшего брата, он даже с нетерпением ждал его и на вокзале встретил с огромной радостью. Но мириться с этаким тоном не собирался.

Между тем в мастерской Верагут и Буркхардт ждали Альбера, Буркхардт — с нескрываемым любопытством, художник — в нервозном смущении. Как только он узнал о приезде Альбера, мимолетная живость и разговорчивость тотчас его оставили.

— Ты не ожидал его приезда? — спросил Отто.

— Да нет, в общем. Я знал, что он приедет на днях.

Верагут выудил из коробки со всяким хламом давние фотографии. Отыскал детский портрет и поставил его подле фотографии Пьера, для сравнения.

— Таким был Альбер в том же возрасте, что Пьер сейчас. Помнишь его?

— Конечно, хорошо помню. Фото очень похожее. В нем так много от твоей жены.

— Больше, чем в Пьере?

— Да, намного больше. Пьер не похож ни на тебя, ни на свою мать. Кстати, вот и он. Или это Альбер? Нет, не может быть.

За дверью послышались легкие мелкие шаги по плитке и по скребку, затем дверная ручка, чуть помедлив, повернулась, и вошел Пьер, вопросительно-приветливым взглядом выясняя, нет ли здесь возражений против его общества.

— Где же Альбер? — спросил отец.

— У маменьки. Они на рояле играют.

— Вот как, на рояле.

— Ты сердишься, папá?

— Нет, Пьер, замечательно, что ты пришел. Расскажи нам что-нибудь!

Мальчик заметил фотографии, взял их в руки.

— О, это я! А это кто? Альбер?

— Да, Альбер. Так он выглядел, когда ему было столько же лет, сколько тебе сейчас.

— Меня тогда еще не было на свете. А теперь он совсем большой, и Роберт говорит ему господин Альбер.

— Ты тоже хочешь стать большим?

— Да, хочу, конечно. Большим можно иметь лошадей и ездить верхом, я бы тоже не прочь. И никто тогда не посмеет называть меня малышом и щипать за щеки. Но вообще-то мне не очень хочется становиться большим. Старики часто такие неприятные. Альбер тоже стал совсем другим. И потом, старые люди все больше стареют и в конце концов умирают. Лучше бы мне остаться как сейчас, а иногда я думаю, как было бы здорово уметь летать, высоко-высоко, вместе с птицами, подниматься ввысь, над деревьями, в облака. Вот когда я бы над всеми посмеялся.

— И надо мной тоже, Пьер?

— Немножко, папа. Старые люди все иной раз ужасно чудны́е. Мама не в счет. Мама временами лежит в саду в длинном таком кресле и ничего не делает, только глядит в траву, а руки у нее свисают вниз, и она совсем спокойная и немножко грустная. Хорошо, когда не нужно все время что-то делать.

— Ты что же, никем быть не хочешь? Ни строителем, ни садовником, ни художником?

— Нет, не хочу. Садовник у нас уже есть, и дом тоже есть. Хорошо бы заняться совсем другими вещами. Например, понять, что говорят друг дружке малиновки. И увидеть, как это деревья пьют воду корнями и могут вырасти такими большими. Мне кажется, по-настоящему никто этого не знает. Учитель много знает, но только всё какие-то скучные вещи.

Мальчик сел на колени к Отто Буркхардту и теребил пряжку на его ремне.

Перейти на страницу:

Все книги серии Эксклюзивная классика

Кукушата Мидвича
Кукушата Мидвича

Действие романа происходит в маленькой британской деревушке под названием Мидвич. Это был самый обычный поселок, каких сотни и тысячи, там веками не происходило ровным счетом ничего, но однажды все изменилось. После того, как один осенний день странным образом выпал из жизни Мидвича (все находившиеся в деревне и поблизости от нее этот день просто проспали), все женщины, способные иметь детей, оказались беременными. Появившиеся на свет дети поначалу вроде бы ничем не отличались от обычных, кроме золотых глаз, однако вскоре выяснилось, что они, во-первых, развиваются примерно вдвое быстрее, чем положено, а во-вторых, являются очень сильными телепатами и способны в буквальном смысле управлять действиями других людей. Теперь людям надо было выяснить, кто это такие, каковы их цели и что нужно предпринять в связи со всем этим…© Nog

Джон Уиндем

Фантастика / Научная Фантастика / Социально-философская фантастика

Похожие книги