Роско планета Анджела

— Когда-то, давным-давно, никто не помнит, когда… (Роско буквально сотрясся от фразы, абсолютного повторения начала всех — немногих — рассказов о Древних на Земле. Чагар и произнес ее на почти чистом стандарт-земном)… на человеческую расу обратили внимание сразу несколько могучих разумов Вселенной. У меня хранились упоминания о четырех. Они долго следили за развитием людей, посещая незаметно и тайно их планету…

— Земляне… и вы — наши предки были планетниками?

— Конечно. Разве вы думаете не так же?.

Роско опять вспомнил то, что приходило ему здесь: Естественность трудного существования.

— У каждого разума была своя колыбель, но нельзя вечно жить в колыбели.[1] Нам выйти из нее помогли.

Разгорелось соперничество за возможность влияния… не знаю, в каких целях. Войны шли на планете и вне ее.

— Влияния и использования. Переселения, — подсказал Роско.

— Скорее всего. Теперь я думаю так. Те древнейшие цивилизации намного превосходили людей. В конечном итоге верх одержала та, которая манипулировала силами, действующими за пределами возможностей остальных, а уж человеческих — тем более. Победители уже имели опыт подчинения себе других разумов…

Ник Чагар собирал свою мудрость по крупицам, по пылинкам, по хвостикам слов и тающему отражению намеков. Каждый, кто был до него, докладывал свой незаметный камешек в ту лестницу, по которой он все-таки взошел. Он был один, совсем один со своим знанием среди снега, среди уцелевших, но отброшенных далеко назад к дикости и варварству людей его племени. Он бы так и остался один, повторив еще раз судьбу всех Чагаров, и самое большее, на что мог рассчитывать, — что передаст все, вместе с несбыточной мечтой, еще одному… Но мечта сбылась — прибыл Роско.

— Смотря что считать варварством, — проговорил Роско, но Чагар его не услышал.

— Способность мгновенно переноситься с места на место. Принимать мысли и передавать свои. Сообщать окружающему воздуху дивные ароматы. Понимать язык животных и растений… Я находил обрывки текстов, где писалось об этом, но лишь как о недоступных, об утраченных чудесах. Видимо, мои предки на своей Земле, назовем ее так же, не достигли того, что вы.

Или не успели всего, ведь наша Земля покоится здесь так давно.

— Переноситься — в пределах своего крохотного мирка. Жить посреди водоворота чужих мыслей, как правило, не очень-то добрых. Возводить стену давным-давно надоевших запахов между собой и такими же стенами других. Довольствоваться бормотанием цветка и писком бабочки, и оставаться совершенно бессердечным… Да, Чагар, у нас ведь на Земле не убивают, я говорил вам? Еще один довод в пользу прекрасной воплощенной мечты.

Роско был зол. Неужели Чагар ничего не понял? О чем же он думал, мудрый Ник Чагар, столько времени? Его ослепила внешняя сторона, блестящая сказка, которая вдруг вот, рядом? Может быть, Роско плохо передал? Опять пожалеешь, что не дано ему обойти неуклюжесть слов. А ну-ка попробуем…

…трудного существования. А Земля — ухоженный цветник с нежными кустиками веретенника. Насквозь фальшивый цветник…

Чагар обратил на Роско хитрый прищуренный глаз.

— Не старайтесь зря, Роско, я все равно на вашу Землю не собираюсь. Потому что не хочу в такой вот искусственный, неизвестно кем придуманный рай.

У охотников поговорка: «Чем слаще привада, тем глупей чапан». Для вас выстроили все именно так, как вы себе представляли. А может быть, это представляли наши общие предки, когда еще жили так, как сейчас мы, здесь. Ну, кое в чем получше, но в принципе так же. На своей планете и не дальше. А им вот предоставили…

— Все это появлялось… у землян… у людей нашей Земли постепенно.

— Не играет роли. Ребенку тоже не дают всех забав сразу, чтобы они ему не наскучили. А то он снова за кричит.

Слова Чагара были неприятны, но Роско чувствовал облегчение. Все-таки Ник Чагар мудр.

— Вы слышали меня? Сейчас? Когда я попытался…

— Чуть-чуть. Своих сиу я слышал куда лучше. Роско на своей Земле совсем не мог этого? Я не просто так переспрашиваю.

— Да, — Роско по привычке помрачнел. — Совсем. А почему…

— А другие Роско?

— Не знаю… Может быть, тоже, а может быть… — Он растерялся. — Наставник Скин никогда не говорил. А Гаарт учил меня немного, но ничего не получалось.

— Но ты помог мне.

— Это совсем другое. Я не воскрешал… Вы просто не представляете, насколько это глубокая штука — жизнь. Мне тоже нет смысла возвращаться, Ник, — сказал Роско. — Я уже не нужен Земле… Или Наставникам, что в моем случае одно и то же. Пусть там решают сами, как доказать, что черное — это белое и на оборот. Я не умею. Вы здесь люди такие же, как мы. И все. И точка.

— У таких же, как на твоей Земле, Роско, людей большая беда. — Как-то незаметно Ник начал говорить ему «ты». — Спасти нас может только Солнечная и… ты, Роско.

— Я?!