Роско планета Анджела

И пусть горит все, пусть сгорает заживо, потому что только Огню подвластно все в мире. Огнем началась Вселенная, и кончится Огнем она. Огню служат, поклоняются и принадлежат!

Тряпки, затыкавшие пасти, сгорели. Распались перегоревшие путы. Из столба пламени полетел отчаянный визг и вой. То тут, то там вырывались из горнила полыхающие клубки, крича, безнадежно пытались спастись. Их отбрасывали обратно в костер.

— Отдайте Огню всех! — перекрыл голосом треск костра Человек Огня. Откинувшись далеко назад, он вдруг резко наклонился, будто отпуская земной поклон. Его горящие кисти отделились от воздетых рук, взлетели и, кувыркаясь, исчезли в пламени.

Жар уже нельзя было терпеть, но безумие людей помогало не замечать этого. Всеми овладело плотское желание невероятной мощи. Женщины мяли в исступлении груди, истошно вопили, выгибаясь в опасной близости к огню. Некоторые пропустили между ног ветви с листьями, терлись, наседая на них. Мужчины со вздетыми к животам орудиями хватали первых попавшихся, валили, перекатываясь в сторону от углей.

А через их головы из темноты в топку летели еще звери со связанными лапами и еще птицы с подрезанными крыльями, вспыхивавшие уже в воздухе… Визг, вой, стон, треск, гул стояли над поляной, что уж и поляной быть перестала, превратившись в жуткую раскаленную сковородку.

Наблюдатель не покидал пока своего убежища, но теперь его точно никто бы не заметил. О его присутствии не догадывались, впрочем, и прежде, до наивысшего накала оргии. Даже мысленно не могли уловить. Он обладал таким умением.

Все шло нормально. Черный Человек Огня куда-то исчез. Насытившиеся друг другом и чужой смертью и мукой люди приходили в себя. Возвращались в частицы земного братства. Большинство вообще не сохранит четких воспоминаний о происходившем, которое останется для них чем-то вроде ночного кошмара, о каком не хочется думать, проснувшись. Все нормально. Рассвет близился. Зашелестел воздух — отзвуки исчезновений участников.

— М-м-м, — промычали из кустов слева, — где это я?

— Окончена мистерия. Видишь, ничего страшного, как я и обещал.

— У меня все тело разламывается. Что ты со мной делал?

— Вообще-то нас под конец было четверо. Ты по очереди хватала каждого, а потом не захотела отпускать, и мы были трое с тобой одной одновременно.

Я тоже плохо помню.

— Как отвратительно несет оттуда, с углей. Сделай что-нибудь, чтобы не так пахло… спасибо.

— Хвоя и полынь — тебе нравится?

— Да. Слушай, у меня такое свежее чувство, прямо хочется всех любить. Каждую травку-былинку. На душе легко, будто сбросила двадцать страндарт-лет. И горы Инка в придачу. А что тут?..

— Не стоит об этом. Когда нам бывает так плохо, как было тебе, Земля проявляет заботу о нас сама. Хвала Земле.

— Хвала Земле. Слушай, я хочу домой. И одеться. Ты не бросишь меня одну? Я не найду дороги, и я… ох!

— Что такое?

— У меня совсем не осталось… Дома есть, в спальне, в такой резной коробочке. Может быть, ты?.. Не представляю, как мне идти отсюда. Снова тащиться больше суток?

— Тебе не надо никуда идти. У меня есть немножко, вот.

— О, ты настоящий кавалер! М-м-м, как приятно! Но где же наша одежда? Будем нагими, как…

— Как Адам и Ева. Это очень давняя притча, Краасу неизвестная. Ива, ты — восхитительна. А здесь — рай…

— Нет, Флайк, нет. Я должна идти. Не представляю, как буду объясняться с Краасом. Ты коварный похититель. И я хочу сказать, что я тебе благодарна. Но идти все же необходимо.

Пользуясь тем, что от их движения зашумели склоненные ветви, наблюдатель и сам отошел на несколько шагов. Разгоралась нить солнца. Дымилась выжженная дотла черная поляна. Очень скоро на благодатной, удобренной жирным пеплом почве взойдут пышные растения, и поляна станет оправдывать свое название.

Высокий стройный человек в белой одежде сделал еще только один маленький шаг и исчез с легким шелестом. Первый солнечный луч успел высветить загорелую кожу и седую шапку волос. Все прошло хорошо, и Наставник был доволен.

В Старых Городах

Роско, знающий свою Землю гораздо лучше обычного землянина, все-таки ошибался, полагая, что Старых Городов сохранилось не более дестяка. Число эти оставшихся с давних времен человеческих поселений переваливало за сотню. И это — не принимая в расчет рассыпавшиеся от старости, поглощенные жадными джунглями под плато Кан и вокруг Северных гор вообще, а также полузатопленных беспокойными водами… Срединного моря в местах, где оно, играя, то подступало, то отходило, меняя линию берега.