Роско планета Анджела

…Яркий день. Светлый, как пять из шести дней на Земле. Он — мальчишка, тот самый, отверженный и вынужденно устраивающий свой собственный маленький мир на своем собственном маленьком острове в тростниках. Иногда, если точно знал, что никого не встретит, он решался покидать «свой» остров и отправлялся в неуклюжем челноке на соседние. На одном из них он в какой-то день отыскал тайну.

Предмет висел в развилке мощной сосновой ветви, соединяясь с ней не видимой с земли, но прочной ножкой, точнее бы сказать — ногой, толщиной со все его, еще не Роско тогда, мальчишеское тело. Сам предмет был в два его роста, в несколько раз толще ствола, к которому прикрепился. Продолговатое серое яйцо в бугристых наростах. В нижней части покрытая разводами шкура лопнула во множестве мест, а в самом низу зияла дыра с человеческую голову, и вместе с беловатыми испражнениями оттуда капал, набираясь нечистой горкой на хвое внизу, мед.

Шершни величиной с его палец гудели басом, степенно прилетали, ползали по гнезду, скрывались в летках-трещинах, а оттуда выползали и снимались в полет новые.

Мальчуган, которому предстояло стать Роско, нес с собой выломанную длинную хворостину из орешника. Он уже не однажды разорял гнезда маленьких земляных ос и добывал в дуплах деревьев пчелиные соты, висевшие подобно зализанным ледяным глыбам, ноздреватые, ломкие. Его не могли тронуть, законы Земли не допускали этого, и он пользовался вовсю, маленький одинокий землянин, ставший хищником.

Он засунул прямой прут в гнездо громадных ос и изо всех сил зашуровал там. Ему не нужен был мед, к тому же мед шершней сильно горчит. Он действовал исключительно из одного озорства.

Гнездо взорвалось. Так почудилось мальчишке, даже присевшему от исполинского рева. Он хотел выдернуть хворостину, но только еще глубже вонзил ее. И тогда шершни начали вылетать. Их было несказанно много, и появились они с несказанной быстротой и проворством. Вот — их почти не было, и вот — их уже сотни, тысячи, и больше, больше!.. И каждый нацелен на него. И каждый ударит сейчас!

Тихонько ойкнув или в голос завопив, — не помнит! — он побежал. Позади ревело и гудело, стоял треск тысяч жестких крыльев и скрежет десятков тысяч лапок, и писк пронзающих воздух жал, и цвик бесцельно прыскающего яда… Пока — бесцельно. Он бежал, а звук рос, и уже чудилось в каждой точке от макушки до пяток по отравленному острию, и грозный гул забил уши и маленький слипшийся мозг, а в горле стыл крик, как вдруг кто-то, как будто посторонний и очень спокойный произнес где-то поблизости: «Опомнись, что ты бежишь, никто никому здесь не причинит зла. Твоя выходка, конечно, безобразна, но это не значит, что тебя сейчас же начнут убивать. На Земле нет места насильственной смерти, как нет места обману или предательству. А эти глупые осы… они даром, что большие, да у них и яду-то никакого уже нет. Но больше ты Так никогда не делай, ладно?»

«Ладно», — послушно выдохнул он на бегу. И остановился, ловя воздух ртом. Оглянулся в недоумении, чей это тихий и немножко вкрадчивый, и ласковый голос почудился совсем рядом. С ним уже давно так ласково не говорили. И облако накрыло его.

Первый укус он ощутил, как удар в переносье, и это тоже было, как взрыв, от которого все померкло. Потом в темноте у него взорвались руки, плечи и бедра, а потом он перестал чувствовать и жить. На гигантских шершней, оказывается, законы Земли не действовали. Как и на некоторые другие виды. Это Роско потом выяснил. Исключений насчитывалось не так уж мало, но никто, конечно, не задавался вопросом об их причине. Оно и понятно.

И конечно, Роско так и не сумел вспомнить, чьи руки вынесли его из смертельного облака, чьи заботы, выходили, кто переправил обратно к шалашу на острове, который он считал своим. Наставник Скин появился в его жизни через стандарт-месяц, и стало не до того…

За поворотом, совсем неожиданно, распахнулся порт. «Кораблик» запульсировал светом со своего мягко горящего изнутри цоколя. Под полушарием свода было прохладно и свежо, как всегда. «Прощай, дружок, — пробормотал Роско «проводничку». — Здравствуй, дружок, — «кораблику», переваливаясь через высокий порог разомкнувшегося за секунду до прикосновения люка.

Люк закрылся, и Роско перестало интересовать все, что творится в отделенном от него круглой стеной «лабиринте», да и вообще на Земле.

Момент старта он безусловно и обязательно не уловил, и когда подтащился к сервису, на ощупь тыча в крупно вырисованные значки, экран показал уже полное звезд небо. Край непроглядной тьмы (Земля, вид снаружи) сдвигался за пределы экрана, и на его месте зажигались звезды новые. Роско было все равно. Он не знал ни тех, ни этих.

Он размотал заскорузлую тряпку, начал осторожно водить над язвой ожога левой ладонью, стараясь держать как можно ближе, но ни в коем случае не касаться. Он не давал себе воли лишний раз думать о том, что он теперь должен сделать, чтобы привезти удовлетворяющие Землю результаты, и вообще — что это должны быть за результаты.