Роскошь нечеловеческого общения

"Слава богу, тепло еще... Относительно, конечно, - подумал Гоша, ежась и обхватывая себя руками, стобы унять дрожь. - Зимой замерз бы тут к едрене фене..."

Он провел ночь в заброшенной части кладбища, которую давным-давно, согласно плану благоустройства, собирались превратить в "цивильное" место захоронений, но все время что-то этому мешало. То денег не хватало, то техники, то какой-нибудь ретивый деятель, уже начавший было подготовку участка, попадался на мелкой взятке и с позором изгонялся из трудового коллектива, и дело снова замораживалось до лучших времени, вернее, до лучшего руководителя. В общем, участок этот, заросший бурьяном, заваленный какими-то непонятного происхождения железяками, строительным мусором и всякой дрянью, заносимой на кладбище бомжами, для охраны от которых и поставлены были на свои посты Крюков, Миха и еще трое мужичков, - участок этот более походил на старую, лишенную внимания властей свалку, чем на часть действующего городского кладбища.

Крюков стоял, с трудом удерживая равновесие на покатом склоне возле ямы, в которой ему пришлось волей обстоятельств провести ночь.

Он не винил обстоятельства - ведь сам же Гоша и спровоцировал эту ситуацию. Если бы не желание "догнаться", напиться в дым, которое привело его в компанию Михи и двух незнакомых парней, сидел бы себе дома, пил бы сейчас чай в тепле, чистоте и покое...

Гоша окинул взглядом свою одежду. Нужно непременно зайти в контору и переодеться - там всегда найдется какой-нибудь бесхозный ватник и рабочие штаны. Сношенные солдатские кирзачи тоже подойдут, чтобы добраться до дому. В таком виде выходить в город - чистое безумие. До первого милиционера. Хотя, с другой стороны...

Гоша подумал, что вряд ли сейчас милиция станет забирать человека, у которого в кармане, совершенно очевидно, нет ни гроша, да который при этом еще настолько грязен, что его ни в машину посадить, ни даже просто схватить покрепче невозможно, без того чтобы самому не изгваздаться в липкой жирной глине.

Отрывки воспоминаний мелькали в сознании Крюкова с нарастающей скоростью. Его начало тошнить, голова болела, тело ломило, глаза слезились, в горле отвратительно першило - в общем, все было как обычно, такое всегда случалось с Гошей после бурно проведенного вечера. Всегда, да не всегда.

Какая-то мысль сидела в мозгу, не давая Гоше сосредоточиться на проблемах насущных и первоочередных. Согреться, переодеться, что-нибудь выпить, да хоть бы чаю, - вот чем должен был озаботиться Гоша Крюков, привыкший к лишениям и жизненным трудностям. Однако он продолжал стоять на глиняной куче, расползающейся под ногами, и пытался вспомнить нечто, крепко засевшее в подсознании и не очень-то склонное оттуда вылезать.

Вчера была какая-то драка...

Или нет, не драка. Они сидели в комнатке для сторожей, пили... Так, это Крюков помнил более или менее отчетливо. Ага, курили. Ну конечно! Курили траву. Потом этот, Виталя, кажется, разошелся, выпил с Крюковым, начал какие-то истории рассказывать. Из своей бандитской жизни. Антон тоже сидел, посмеивался. Откуда-то еще водка взялась... А, это он, Крюков, разошелся. Ну конечно, он ведь и хотел напиться, и деньги на водку у него были припасены... Миху отправили за бутылкой. Потом появился кто-то еще... Третий... Кажется, главный среди этих бандитов. И что-то там у них произошло... Он ударил Виталю... А тот, вместо того чтобы ответить, начал прощения просить...

Крюков вдруг застыл, окаменел, даже дрожь, измучившая его совершенно, даже она прекратилась. Он вспомнил. Вспомнил, в чем заключалась суть конфликта. Вспомнил, о чем говорил в пьяно-наркотическом угаре Виталя и за что ударил его третий, безымянный бандит. Вспомнил, что после случившейся ссоры ему налили еще стакан, потом куда-то тащили... Что значит - куда? Сюда и тащили. В эту яму... Нет, до ямы он, вероятно, добрался сам. Из помещения его вывел Виталя, этот, старший, что-то шептал ему на ухо. А Виталя просто вывел Крюкова на улицу, дал еще хлебнуть из бутылки и толкнул в спину. Дальше, вероятно, включился тот самый "автопилот", но направление было уже утеряно, Крюков в сомнамбулическом состоянии добрел до ямы и свалился в нее, мгновенно выключившись.

Тот третий - в нем и была загвоздка. Что же он говорил, за что накинулся на болтливого Виталю? Именно это не давало Крюкову сейчас собраться и двинуться вперед, с тем чтобы пройти хоть и неприятный, но привычный и не страшный путь возвращения в собственную квартиру.

Крюков разматывал события прошедшей ночи, и чем яснее они вставали перед глазами, чем конкретней всплывали в памяти обрывки диалогов, звучавших в сторожке, тем сильнее охватывал его столбняк, тем глубже проникал во все его существо леденящий ужас.