Роскошь нечеловеческого общения

— Вы куда сейчас? — скороговоркой выпаливал фразу за фразой Греч. — Я на машине. Подвезти?

— Нет… Спасибо. Не стоит. Я пройдусь… Голова что-то…

— Ну-ну, — отпирая замки, сказал Павел Романович. — Однако пора бежать. Наташа сегодня идет на прием… — Он взглянул на часы. — Уже у него.

— У кого? — механически, безо всякого интереса спросил Крюков.

— У начальника ГУВД. Она по своим, по депутатским делам… Но и по нашему делу, — Греч подчеркнул слово «нашему», — задаст несколько вопросов. Она умеет. В этом смысле Наташа просто незаменимый человек.

Он говорил что-то еще, но Крюков, начав спускаться по лестнице, не слышал слов бывшего мэра.

— Вы пешочком? Правильно, — приговаривал Павел Романович. — Вы заходите к нам, Георгий, заходите. Посидим, потолкуем… Работы сейчас очень много, вы уж извините, что так получилось…

— Ничего, — сказал Крюков. — Всего вам доброго.

Они вышли из подъезда. Греч быстро сунул Крюкову ладонь, коротко пожал, затем споро, по-солдатски повернулся и размашисто зашагал, наступая прямо в лужи, к машине, которая ждала его неподалеку. Водитель стоял рядом. Завидев направляющегося к нему Павла Романовича, он выбросил сигарету и приветливо кивнул.

«Вот и все, — снова подумал Крюков. — Миссия выполнена. И что теперь? Пустота… Стоило ли напрягаться? Стоило ли все это того, чтобы такую суету разводить? В его жизни, — он посмотрел вслед удаляющейся машине, — это просто рядовой эпизод. Он, кажется, даже не слишком и волновался, когда я вчера им рассказал о взрывчатке. Видимо, привык. А я, как мудак последний, панику развел. Нет, все-таки не мое это дело. Зря я… Зря».

Крюков сплюнул на асфальт — плевать было почти нечем, гортань ссохлась, язык превратился в точильный камень.

«А пошли вы все! — со вспыхнувшей в душе злостью подумал Крюков. — Все вы скоты. Всем вам на все наплевать. Чтобы я еще раз в это вписался? Ни в жизни! Никогда!»

Он осторожно зашагал в сторону своего дома. Машины пугали, пешеходы казались агрессивными и опасными, пот заливал глаза, каждый встречный милиционер смотрел в сторону Гоши, каждая собака, завидев его, злобно скалилась и готовилась вцепиться. Путь домой после запоя всегда бывал труден, но такого, как сегодня, Гоша припомнить не мог.

— Это ваша проблема! — ревел голос в трубке.

Смолянинов поморщился. Неужели у старика сдают нервы? Вроде в его ведомстве все в порядке… Президент, что ли, опять шею намылил? И правда, ходили слухи, что Сам был последнее время не в духе. Да и здоровье не того… Годы, однако. А этот, падла, начальник хренов, решил на нем, Смолянинове, злость сорвать.

— Понял, нет, мать твою е… Задача поставлена — выполняй! Все! И не дергай меня со всякой ерундой! Сами обосрались, сами за собой и подчищайте свое дерьмо! И чтобы все было чисто, понял? Все!

— Так вот я и хотел…

— Что ты хотел? Меня, знаешь, то, что ты хотел, не… Короче, я все сказал.

Связь прервалась.

— В общем, так, Леша.

— Что?

Алексей Владимирович Панков, начальник следственной группы, ведущей дело Греча, выпрямился в кресле и подобрался, готовясь услышать что-то важное. Он не сомневался, что сейчас ему на голову свалятся очередные неприятности.

А чего еще можно ждать в этом деле? Дела-то как такового нет. Как нынче говорят — виртуальное дело. Существующее только в фантазии Смолянинова, его, Панкова, да вот этого беса, который сейчас был на связи и который всю кашу и заварил. Услужить хотел Самому. Услужил, ничего не скажешь… А все ему мало. Теперь-то чего? Выборы Греч проиграл, тут они постарались изо всех сил, потрудились, можно сказать, на славу… Заодно, между прочим, как бы и еще одно дело о коррупции закрыли — гражданка Ратникова, владелица одной из крупных фирм, торгующих недвижимостью, дожидается в Бутырке суда. И расследование проведено чисто. Ну более или менее. Почти без превышения власти. Почти без нарушения закона.

Бекетова Панкову тоже было совсем не жаль. Сволочь партийная. И тогда сидел на шее народной, и теперь пристроился. По заслугам и получил.

Однако на Бекетове-то все дело и забуксовало. Крепким орешком оказался Павел Романович Греч — не подступиться. Только наглостью можно было брать, нахрапом, рассчитывая на то, что либо сам себя оговорит, либо слабину даст, либо, на худой конец, сердечко прихватит у подследственного, а там — мало ли что может случиться…

Не вышло. И так, и сяк подступались, топтались на месте несколько месяцев, столько сил затратили, столько денег, и все без толку. Хотя это, конечно, как посмотреть. Выборы-то все же Греч проиграл. И проиграл вчистую.

Вчистую ли?

Дойдя в своих размышлениях до этого места, Панков помрачнел.

Алексей Владимирович выглядел молодым человеком. Редко кто давал ему те сорок пять лет, которые он уже, по его собственному выражению, «намотал». За эти годы Панков успел в жизни многое. По крайней мере он сам считал именно так. Часто, особенно за выпивкой с хорошими людьми, он говорил, что одну жизнь уже прожил, а сейчас идет бонус, подарок — вторая, сверху даденная жизнь.