Роспись по телу

Между тем время шло, и я начал замечать за собой, что уже не так силен, не так проворен, не так легок на подъем, каким был раньше. И тогда я начал подумывать о завещании. Но как я могу завещать деньги, если они находятся на счетах совершенно чужих мне, по сути, людей? Я специально выбирал этих девушек и делал все для того, чтобы своим поведением, своими деньгами и теми условиями, в которых им придется жить, парализовать их волю, чтобы они жили в постоянном страхе перед расплатой. И мне, как видишь, удалось это сделать. Согласись, что девушки – чудесные… Но я, кажется, отвлекся. Я начал рассказывать тебе о том, что у меня испортились отношения с Ноденем. Да, у него появилось много новых проектов, которые требовали огромных капиталовложений. Он собирался строить заводы, фабрики, словом, чуть ли не промышленную зону, но я-то уже к этому всему остыл. У меня и так было много денег. Спрашивается, ну хочет человек заниматься бизнесом, пожалуйста! Как бы не так. Деньги Ноденя, причем немалые деньги, хранились у меня, на счетах моих девочек. И я вдруг понял, что боюсь Ноденя, его размаха, его энергии. К тому же я начал понимать и другое: Нодень после того, как я соглашусь перевести на его счет деньги, может нанять людей, которые проследят за ними, и им станет известно, где я храню деньги. А этого не должен был знать никто. И тогда я решился на предательство. Я выдал Ноденя с потрохами. Отдал на растерзание прокуратуре. И когда ему дали семь лет, понял, что совершил очередную в своей жизни ошибку. Теперь я был его живой мишенью, ведь стоит ему только выйти на свободу, как он сразу же убьет меня. Я совсем потерял покой. Стал нервным, у меня начала развиваться паранойя… Мне стало известно, что Нодень планирует побег… И тогда я подумал о том, что не успел сделать никаких распоряжений по поводу наследства. Я даже не составил никакого завещания! И вот однажды я сел за стол, взял бумагу, ручку и решил составить хотя бы список лиц, которым я хотел бы оставить свои деньги. Я долго сидел, размышляя о том, кого я любил, люблю и кто достоин быть одаренным такими большими суммами. Но время шло, а листок по-прежнему оставался пустым. Да, именно так все и было… Я понял, что я совсем один, что у меня нет никого, кто смог бы меня даже похоронить! Ты? Вместо того чтобы поехать в морг и забрать мое тело, изрешеченное пулями Ноденя, ты бы взял в руки гитару и играл грустные испанские мотивы. Валера? Он далеко, и ему не нужен мертвый отец, который ни разу не приласкал его при жизни, у него своя жизнь, своя семья, своя страна, наконец… Стелла? Я собирался оставить ей треть своего состояния, но, когда она вышла замуж еще раз, я вдруг понял, что испытываю к этой женщине только отвращение. Такое бывает, когда страсть, бешеная страсть переходит в нечто омерзительное, гадкое… У Стеллы чуть пониже талии сзади был шрам, который и положил начало нашей любви. Он сильно возбуждал меня. И точно такой же шрам мне пришлось сделать женщине, которая появилась у меня после Стеллы… Разве это нормально? Но если раньше меня возбуждал сам шрам, то потом мне стало приносить наслаждение само сознание того, что молодая женщина или даже девушка ради меня идет на то, чтобы изуродовать себя… Я вообще боялся, что мои чувства и желания разовьют во мне садизм, но этого, слава богу, не произошло, и эти шрамы нашли свое продолжение в другом. Я решил зашифровать название острова… И вот теперь мы подошли к самому главному. Спроси меня: зачем ты, проклятый Бахрах, создал столько препятствий для получения наследства? Разве нельзя было сделать гораздо проще?..»