Росс Полдарк

На фоне смеха и прощальных разговоров все надели плащи, а Рут сменила свои изящные туфельки на туфли с пряжкой для верховой езды. Её сшитый по последней моде плащ вызывал восхищение. Однако прошло еще добрых полчаса, прежде чем закончился обмен душевными прощаниями и новогодними пожеланиями, и ни одна шутка не осталась без ответа. Наконец, под стук и цокот копыт гости выехали на дорогу, а большая дверь захлопнулась. Полдарки вновь остались одни.

Глава десятая

Подводя итог, можно сказать, что это был вечер Демельзы. Свои смотрины она прошла с исключительным успехом. Тот факт, что успеху своему она частично была обязана тошноте за обеденным столом, а частично пяти бокалам портвейна в самый ответственный момент вечера, знала лишь она и держала это при себе.

Через два часа, когда Росс с Демельзой, пожелав доброй ночи родственникам, поднялись по широкой увешанной портретами лестнице, Росс размышлял над новой стороной характера своей супруги. В течение всего вечера его удивление сменялось восхищением: обаяние Демельзы, почти красота в новом, модном платье; впечатление, которое она произвела; спокойное, непритязательное и полное достоинства поведение за обедом, когда от нее ожидали беспокойного, неловкого, шумного и даже голодного. Еще одним неожиданным открытием, которое Демельза так же прекрасно преподнесла, не уронив своего достоинства, оказались игривые песенки, которые она спела своим низким, хрипловатым голосом с присущей ему легкой певучестью. Демельза, флиртующая с Джоном Тренеглосом под носом у Рут, да и под носом у самого Росса.

После того как гости ушли, Демельзе уже не хватало выдержки и такта держаться подальше от портвейна. Хотя, пока они играли в мушку, правила которой девушка не знала, Росс заметил, как она скользила по комнате, исподтишка налив себе пару бокалов. Теперь Демельза степенно поднималась вместе с ним по лестнице, держась прямо и невозмутимо в своем сиреневом с зеленым шелковом платьем, из которого выглядывали её точеная стройная шея и плечи - белоснежные, как сердцевина бутона.

Демельза больше, чем когда-либо, была от него далека. Сегодня Росс увидел её в новом свете. В обществе, нормы поведения и представители которого Россу были прекрасно известны, а для Демельзы оказались в новинку, она показала себя с лучшей стороны, и за ней не признали недостатков. Теперь он не жалел, что пришел. Ему вспомнились слова Элизабет: "Ты должен почаще выводить её в свет". Теперь выкажи она желание, даже это не представлялось уже невозможным. Для них могут открыться двери в новую жизнь. Он чувствовал себя польщенным, восхищенным и даже гордым раскрывающимся характером своей молодой жены.

Когда они подошли к двери, его юная жена икнула. Она тоже испытывала доселе неведомое чувство. Она чувствовала себя кувшином забродившего сидра, полного пузырьков и воздуха, легкого и искрящегося, и так же не желала спать, как и Росс. Она окинула взглядом красивую комнату с её сливочно-розовыми тисненными обоями и парчовыми портьерами.

- Росс, отчего эти птицы так пестры? Дрозды ведь не так пестры, как эти? Если им так хотелось нарисовать на обоях птиц, то отчего же они не окрасили их в настоящие цвета? Ни у одной птиц не бывает розовых пятен. И ни одна птица не бывает такой пестрой.

Она прижалась к Россу, который стоял, прислонившись к только что закрытой двери, и он погладил её по щеке.

- Ты пьяна, дитя.

- А вот и нет, - она восстановила равновесие и с холодным достоинством прошла в комнату, грузно опустившись в кресло перед камином, и скинула туфли. Росс зажег от принесенной свечи остальные в подсвечниках, и спустя мгновение они вспыхнули, ярко озарив комнату.

Демельза растянулась в кресле, заложив руки за спину, а ноги вытянув к камину, пока Росс медленно раздевался. Время от времени они обменивались фразами, вместе посмеялись над рассказом Росса о проделках Тренеглоса у прялки; Демельза расспрашивала его о Рут, о Тигах, о Джордже Уорлеггане. Их голоса звучали тихо, тепло и доверительно. Между ними царила близость, присущая лишь искренним партнерам.

Теперь в доме их окружала тишина. Хоть им и не хотелось спать, приятное тепло и чувство уюта незаметно клонили их ко сну. Росс испытывал мгновение совершенного удовольствия. Он получал любовь и столь же щедро её отдавал. В этот миг их отношения были идеальны.

Росс в халате Фрэнсиса присел на стул возле кресла и протянул руки к пламени камина.

Оба хранили молчание.

Но вскоре довольствие Демельзы вылилось в извечный вопрос.

- Как тебе мое сегодняшнее поведение, Росс? - спросила она. - Подобало ли оно поведению миссис Полдарк?

- Ты вела себя из рук вон плохо, - ответил он, - и это оказалось успехом.

- Не издевайся. Как по-твоему, я была хорошей женой?

- Посредственной. Весьма посредственной.

- Я хорошо спела?

- Просто вдохновенно.

Вновь наступило молчание.

- Росс.

- Да, мой бутончик.

- Опять бутончик, - заворчала Демельза. - Сегодня меня звали то бутончиком, то цветком. Надеюсь, через несколько лет меня не станут звать стручком.

Росс тихо, но долго смеялся.