Россдар. Песнь первая

— Так бери тулуп и проваливай! — воскликнул он, показав на одежду. — Полукровку встретить вообще не к добру, а ты в мою лавку заперся!

— Примеряй, давай, — мотнул головой старший брат.

От меха пахло плесенью и пылью. Россдар взял тулуп и надел. Тут же стало жарко. Айока встала рядом с Алистером, оглядывая его.

— Село хорошо, — отметила она. — В плечах чуть великовато, но на вырост как раз.

— Это мех пушистого лиллиана, — сказал Люшис, с недовольством оглядывая братьев. — Он в самые трескучие морозы не пропустит ни ветер, ни холод.

— Сколько стоит?

— Пять золотых монет, — ответил он.

— Так дорого?

— Дорого?! — почти вскричал Люшис. — Даже не смей торговаться со мной, полукровка!

— Был бы тулуп новый, я бы ничего не сказал, — заметил Алистер. — Но он явно поношен, да и насекомые его поели, — он указал. — Видите, по низу?

Айока закусила губу, предчувствуя отчаянный спор, и отошла обратно к рулонам тканей. Он скривился от раздражения, которое испытывал, и покачал головой:

— Это отличный тулуп, который прослужит лет десять! Мех пушистого лиллиана бесценен! Знаешь, как сложно их поймать? Они водятся на крайнем севере, еще дальше, чем мы!

— Знаю, я там и служу, — парировал Алистер.

Их голоса то стихали, то повышались, перебрасываясь возражениями. Пока Алистер и Люшис торговались в цене, она определилась со своим выбором. Больше всего ей приглянулась бледно-голубая ткань. Если нашить кружева на манжеты и горловину, то будет выглядеть даже нарядно. Мужчины ушли к кассе, потому что все-таки Люшис уступил.

— Мне в торговле делать нечего, я слишком честен, — ворчал он, открывая нижний ящик на замочке.

— С вами приятно иметь дело, донг Люшис, — сыронизировал Алистер, положив на тарелку четыре золотые монеты.

— Да пошел ты, прислужник короля, — прокряхтел лавочник, заворачивая одежду в бумажный пакет. — Я очень надеюсь, что грозманы всем вам головы отрежут. Сделают из черепов черпаки и будут воду лить на свои космы в знойный день.

— Эй, — рассердился он. — Это уже слишком.

— Слишком?! — поразился лавочник. — Мы сидим на грозманской земле, и делаем вид, будто это все когда-то было наше, — провел руками по воздуху он. — А оно не было наше. Всего каких-то пятьдесят весен назад, здесь вместо этого короба стояла ураса кочевников. У нашего народа поразительная память, вот что! Стоит нам где-то построить свои захудалые дома, дать названия улицам, кварталам, и они тут же забывают, что у земель были другие хозяева, — с каждым словом распалялся Люшис. — Да, у этих земель были другие хозяева. Не мы, — заверил его он. — Хотя, причем тут мы? Мы всего лишь проклятый народ, который сюда заселили, чтобы застолбить место. Вот у нас есть хозяева. Хозяин. Ты знаешь его в лицо? — уточнил Люшис, подняв монету. — Вот, посмотри. А он наблюдает за тобой.

Алистер посмотрел на отчеканенное изображение короля на золоте. Он действительно словно смотрел прямо на него.

— Следит, чтобы ты вовремя из увольнительного отпуска вернулся в армию, чтобы встал в ряд с другими такими же идиотами и голову свою сложил за то, — Люшис рассмеялся его глупости. — В чем даже не разбираешься.

— Я хоть в школе и не учился, но читал…

— Кто пишет книги, дурак? — бросил монеты в кассу он. — Наши богини, что ли? Книги пишут люди. Такие же люди, как мы. А пишут знаешь, под чьим пристальным взором? — Люшис вновь открыл ящик и снова достал монету. — Вот под его пристальным взором. А теперь вали уже отсюда, и братьев своих сопливых забирай. Трое полукровок для этой захудалой лавки — это слишком!

Он с грохотом закрыл кассу и повернул ключ. Когда они ушли, Айока подошла к нему и уточнила:

— С вами все в порядке, донг Люшис?

Погладив себя по морщинистому лицу, он устало вздохнул:

— Полукровки вносят смуту везде, где бы не появились. Это их проклятие, — Люшис задумчиво помолчал, а потом добавил. — А может, везение. Уж не беспокойся за них, в жизни они пристроятся лучше нас с тобой.

Айока даже обернулась в сторону выхода, где скрылись трое братьев. Она привыкла верить старшим. Но для того, чтобы верить в своих друзей, она опиралась не на пояснение Люшиса, а не свое сердце.

Прощание Алистера

Помимо тулупа, в последний день своего пребывания в городе, Россдару приобрели войлочные обрезки, чтобы утеплять ботинки. Алистер собирал брата, вспоминая свой первый день в школе. Вечером он заталкивал войлок, проверяя, удобно ли села его нога. Они сидели на кухне. В печи тлели угли.

— Проверяй задвижку, Росс, не вздумайте угореть из-за безалаберности, — мотнул в сторону печи Алистер, сидя на стуле. — Суй ногу еще раз, я добавил. Нормально?

Стоя перед ним, он опустил ногу в башмак, разглядывая опущенную голову брата. Из-за макушки таких же каштановых волос как у него самого, торчал острый крупный нос. Он даже отбрасывал тень. Алистер поднял на него карие глаза. Россдар кивнул.

— Хорошо. Снимай. Во втором сделаю также.

Боджи сидел рядом, стуча грязными ложками и что-то приговаривая себе под нос. Увлечь маленького ребенка простыми вещами было легко. Россдар поинтересовался:

— А ты почему школу не окончил?