России пора распрощаться с Внешним управляющим

Чтобы формировать повестку дня российского правителя, необходимо отринуть застойную логику и приблизиться к пониманию других — подземных и подводных, сокровенных — предпосылок нашего национального существования и развития. Второй срок Путина — это не просто очередные четыре года очередного избранного президента. Это годы определения участи огромного бездомного куска суши, на котором когда-то располагалась — и, может быть, куда еще вернется — Империя. Отталкиваясь от Фридриха Ницше, можно сказать, что для обозначения повестки дня потребно не теоретическое, но трагическое миросозерцание. Ничто банальное, ничто мелкобуржуазное не может доминировать в этой повестке. «… мне нужна будет лира, но Софокла уже, не Шекспира, на пороге стоит — Судьба». Страна вошла в особый период, который мы назовём постновейшей историей. Период ответа на главный гамлетовский вопрос. Потому и Второй Срок будет поименован со страхом и уважением (не к нему, но к его пока не известным нам результатам и следствиям) — с заглавных букв.

Каковы же основные предпосылки Второго Срока? Их можно выделить шесть.

Во-первых, России как полноценного субъекта политики, носителя суверенной воли уже — и пока что — не существует. На протяжении минувших 12 лет территория, обозначаемая на политической карте мира как «Российская Федерация», находилась под внешним управлением. Целью внешнего управления было полное удовлетворение стратегических требований «кредиторов» — США и транснациональных корпораций. Одним из результатов подобного режима управления явилась десакрализация российского государства, и, как следствие, фантомизация его основополагающих атрибутов — от гимна, слов которого так никто и не знает, до Вооруженных сил, превратившихся в миллионную банду непонятно чьих бесплатных наёмников.

Во-вторых, до сих пор не сформирована российская нация как народ, связуемый воедино судьбой и общим кругом врагов (определения Отто Бауэра и Теодора Герцля неоднократно приводились прежде, и потому повторять их не будем). Осколок постсоветского народа, населяющий территорию РФ, — это уже не нация и ещё не нация. Очертания нации либо проявятся на протяжении Второго Срока, либо навсегда исчезнут в глобальном тумане — ибо запас исторического времени исчерпан.

В-третьих, презюмируемая и превозносимая многими наблюдателями стабильность России абсолютно иллюзорна. И не только в силу того, что добровольно признавшее себя неисцелимым банкротом предприятие, управляемое в интересах внешнего субъекта, может быть по-настоящему стабильным лишь в реализуемой воле к гибели. Изношена национальная инфраструктура, которая не модернизировалась последние полвека. Интерференция на максимум локальных инфраструктурных кризисов в любой момент может привести к самым тяжким последствиям в масштабах страны. Наконец, — главное — Россия переживает период тяжелой национальной депрессии, вызванной, не в последнюю очередь, кризисом самоидентификации, а депрессия и стабильное развитие — вещи несовместные. Депрессия может привести к запою или самоубийству, но едва ли хороша как форма поддержания размеренного и поступательного мирного существования.

В-четвёртых, за минувшие 12 лет разрушены религиозные основания бытия русского народа и, соответственно, национального единства. Вероучение элиты девяностых годов — смесь культа Молоха и позитивного социал-дарвинизма — не было воспринято русским пространством. Впрочем, вероучение это обслуживало и обслуживает интересы внешнего управления (кредиторов), а потому никогда и не претендовало на роль фактора национальной мобилизации.

В-пятых, — и надо это признать со всей моментальной смелостью, — русский либеральный проект 90-х годов XX века потерпел крах. Здесь я сделал бы акцент на сочетании «русский — либеральный — 90-е годы», ибо говорить о всемирном крахе либерализма, конечно же, не приходится. Впрочем, как и о его всеобщем триумфе.

В-шестых, Россия, несмотря на слабость и расплывчатость ее национального образа, остаётся участником мировой политики, где в последние годы зреют роковые перемены, набирают силу поистине тектонические процессы. И никакая стратегия развития страны не может быть выстроена, если от этих процессов абстрагироваться. Интересно, каково будет второму президенту РФ ощутить себя между молотом Америки и наковальней Китая, особенно в преддверии момента истины, главного события мировой демократии, — выборов президента США (ноябрь 2004).

Эти шесть предпосылок придают второму сроку Владимира Путина совершенно иное, катастрофическое содержание. 2004–2008 годы не станут для властителя РФ, несмотря на его беспримерную популярность, увеселительной прогулкой. Путин сталкивается с концентрированным вызовом истории, и в этом смысле уже 2004-й может явиться для президента годом трагического выбора.