Россия 2015. Эпидемия

– Да. А ты что же, не знал, что сейчас вся высшая школа стоит, можно сказать, зиждется на взятке? Это, мой дорогой, целая система. Я долго держался. Слышал только разговоры коллег и о коллегах: «Тот берет, этот берет…» Но сам – ни-ни. И не думал даже об этом. Но… состоялся однажды у меня один разговор. С … лицом, скажем так, облеченным административной властью. Вот он, пардон, оно, лицо, и говорит: «У нас после твоего курса лекций, Анатолий Львович, группы сокращаются вдвое. Ты что делаешь? Ты нам весь бюджет подрываешь. Нам студенты нужны, а мы их вынуждены отчислять из-за твоей принципиальности. Ты или бери, или ставь так, бесплатно. А чистоплюйство свое академическое спрячь куда-нибудь подальше. По крайней мере, платников не тронь. Можешь показывать свою принципиальность на бюджетниках. Хотя они тоже денег стоят». Вот так вот. И что же, я должен сначала у каждого поинтересоваться платник он или бюджетник? Платников у нас, кстати, более семидесяти процентов. А студент нынче пошел, я тебе скажу, весьма своеобразный. Мало кто хочет чему-нибудь научиться. Платят за них родители, и они считают, что этого достаточно для того, чтобы быть студентом. А любую проблему можно разрешить, опять же таки, с помощью денег. Ну… я подумал, подумал и решил перестать выпендриваться. Теперь, как все нормальные люди, беру взятки и никому не делаю хвостов. По крайней мере, поменял свою старую «Волгу» на новую корейскую «Сонату» и не думаю о том, хватит ли мне денег дожить до следующей зарплаты.

– Понятно, – растягивая каждый слог, сказал Данко. – Давай еще по одной. Толь, а тебе, наверное, тоскливо тут одному. И работать по-настоящему эти сволочи тебе не дают.

Свирский согласно кивнул. И было непонятно, к чему относится этот кивок, то ли к одиночеству, то ли к анонимным «сволочам», то ли к тому и другому вместе. Данко снова наполнил бокалы янтарным, искрящимся на свету напитком.

– Знаешь что? – Олег хитро прищурился. – Переезжай ко мне. Замом по науке. Найдем для тебя коттеджик..

– На кой черт он мне нужен этот коттеджик?

– Не хочешь коттеджик, сделаем для тебя квартирку в лабораторном корпусе. Все в твоем распоряжении: оборудование, люди, денежки кой-какие. Плановой работы у тебя будет совсем немного. Полная свобода творчества. Я уверен, ты что-нибудь придумаешь толковое. Да с моими ребятами можно горы свернуть. А? Ха-ха, – хохотнул Данко, – да мы еще Нобелевскую премию отхватим. Представляешь – лауреат Нобелевской премии колхоз «Червоно дышло».

Тут уж и Свирский не выдержал, рассмеялся. Смеялся долго, хорошо, от души. Отсмеявшись, сказал:

– Ладно, черт. Уговорил. Поедем к тебе.

Этот, памятный для обоих разговор состоялся девять лет назад, в 2006-м. А сегодня, 16 июля 2015 года, Анатолий Львович сидел на кухне своей однокомнатной квартиры в Орле и с тоской смотрел через открытое окно на пустынную улицу.

Эту квартиру ему сделал пару лет назад все тот же Олег Данко. Как он тогда сказал, отдавая Свирскому ключи от квартиры: «Бери, пока у меня есть такая возможность. На всякий случай, мало ли, как жизнь дальше сложится». Это было последнее благодеяние уходящего губернатора для Данко и его команды. Новым губернатором уже был назначен человек из Москвы. Поговаривали, что в Москве страшно недовольны тем, что старый губернатор регулярно срывает продовольственные поставки в столицу. А как их было не сорвать? К этому времени в области из-за боязни куриного гриппа уже уничтожили всю скотину и птицу. А хлеба и других культур год от года сеяли все меньше и меньше из-за сумасшедшей дороговизны солярки. На Данковской опытно-селекционной станции удалось сохранить весь скот и всю птицу. К тому времени все животные уже были неоднократно привиты различными противогриппозными вакцинами, став фактическими участниками широкомасштабных экспериментов, проводимых командой Свирского. Данко оказался прав, предрекая, что Анатолию Львовичу удастся придумать что-нибудь толковое. Последние несколько лет перед переездом в Орловскую область Свирский пытался заниматься разработкой вакцин, противостоящих различным разновидностям вируса гриппа. Но только пытался. Скудное финансирование прекращалось едва успев начаться, и его старички снова возвращались к переписыванию старых отчетов. На новом месте он помолодел лет на двадцать. Та творческая энергия, тот молодой задор, которыми, казалось, был заряжен даже воздух в лабораториях, где трудились молодые генетики и микробиологи, проникали в плоть и кровь Анатолия Львовича, заставляя его мыслить все быстрее, все тоньше, все изощреннее.