Россия - Америка: холодная война культур. Как американские ценности преломляют видение России

Следующая яркая черта американской демократии — это априорное недоверие и скептицизм к правителям и необходимость надзора и контроля над ними. Демократическое устройство Америки подразумевает не только способность народа избирать своих представителей и правителей, но, что еще более важно, осуществлять надзор и контроль над ними и в случае их несоответствия предписанным функциям смещать их. В плане недоверия к правительству и власти мнения россиян и американцев близки — в России 32 % опрошенных верят власть имущим, в Америке — 38 % (в Европе — 35 %).[43] На этом сходство заканчивается и начинаются различия. Россияне в подавляющем большинстве ограничиваются констатацией факта неадекватности власти ее задачам, а для американцев как раз здесь и начинается основная часть гражданских обязанностей — неусыпный контроль над властью.

При всем оптимизме и человеколюбии основатели нации ни в коем случае не питали иллюзий о наличии темной стороны в человеческой натуре, как ее описывал Томас Гоббс. Человеческие страсти, корысть и эгоизм должны быть обузданы ограничениями, считали основатели, и поэтому любое определение демократии и свободы в обязательном порядке содержит добавление «не сказывающейся негативно на других». «Демократия — это не что иное, как закон толпы, где пятьдесят один процент людей могут лишить прав другие сорок девять процентов», — беспокоился Томас Джефферсон.

Еще более основатели нации опасались проявления «темной» стороны человека, наделенного властью. «Во всех людях заложена опасность. Единственная максима свободного правительства должна быть: не доверяй человеку во власти, чтобы он не поставил под угрозу общественную свободу», — предупреждал Джон Адамс.[44]

В понимании отцов-основателей и вслед за ними практически всех американцев стремление к расширению власти является частью человеческой натуры, настолько сильной, что жесткие барьеры в обязательном порядке должны быть воздвигнуты на пути личных амбиций, притязаний и посягательств, угрожающих свободе институтов. Порядок и благополучие изобилуют, когда политические институты и люди, ими руководящие, добропорядочны и благоразумны. Беспорядок и несчастье происходят из порочных институтов или развращения доброкачественных институтов амбициозными, интригующими, коварными людьми. Контролирующую функцию несет народ. По словам Томаса Джефферсона, «Любое правительство дегенерирует, когда оно доверено только правителям. По этой причине только сами люди могут быть надежными хранителями власти».[45]

Правительство в Америке с самого начала виделось как неприятная, неизбежная необходимость. «Общество в каждом государстве — это благо, но правительство, даже в лучшем своем состоянии, есть необходимое зло, а в худшем — неприемлемое зло», — устанавливал Томас Пэйн в трактате о правительстве в 1776 году. Далее Пэйн разъясняет: «Общество создается нашими желаниями, правительство — нашими пороками; первое содействует нашему счастью позитивно, объединяя наши привязанности, второе — негативно, ограничивая наши изъяны».[46] Александр Гамильтон в 1787 году на вопрос, зачем нужны правительства, отвечал: «Потому что людские страсти не подчиняются диктату разума и справедливости без принуждения».[47]

Будучи представителем и попечителем интересов народа, правительство не имеет автономной жизни, и существует оно только до тех пор, пока народ в нем заинтересован. Декларация независимости установила, что, как только правительство перестает удовлетворять требованиям управляемых, люди «имеют право изменить или свергнуть его и учредить новое правительство». Президент Авраам Линкольн при инаугурации определял лимит собственной власти: «Эта страна, со всеми институтами, принадлежит народу, населяющему ее. Как только они устают от существующего правительства, они могут использовать свое конституционное право исключить его элементы или свергнуть его».[48] Выразитель наиболее консервативных позиций традиционного республиканского недоверия государству президент Рональд Рейган декларировал в прощальной речи в 1989 году: «„Мы, Народ“,[49] говорим правительству, что делать, а не оно нам. „Мы, Народ“ являемся водителем — правительство это автомобиль. И мы решаем, куда он должен направляться, каким путем и с какой скоростью».

Основным предметом надзора граждан за правительством является то, насколько верно оно реализует основополагающие принципы государства.