Россия без Петра: 1725-1740

Изучая историю похорон Петра, нельзя пройти мимо одного любопытного обстоятельства. Тело императора было перенесено из конторки в «печальную салу» уже 29 января, и источники противоречивы относительно того, было ли тело бальзамировано или нет, — все же оно простояло открытым сорок дней. Биограф Петра И. И. Голиков пишет вполне определенно, что «врачи вскрыли тело усопшего императора… и после бальзамирования внутренности его снят с лица его гипсовый портрет». О тайном вскрытии пишет саксонский посланник Лефорт. Зато все другие дипломаты утверждают обратное. Голландец де Вильде сообщал, что 30 января открыли лицо царя, но «тело не бальзамировали и не вскрывали, при здешнем холоде оно продержится». Иного мнения был Берхгольц, записавший в дневник 8 февраля: «Его королевское высочество видел сегодня утром тело императора, которое уже почернело и попортилось». Прусский посланник Мардефельд сообщал в Берлин 9 февраля: «Труп покойного императора лежит еще на парадном ложе, несмотря на то что он уже позеленел и течет… Императрица посещает своего покойного супруга еще ежедневно и оплакивает его и при этом вдыхает в себя много вредного испарения и подвергает опасности свое здоровье»¹.

4 марта «в доме Государевом к печали печаль новая прибыла» — умерла заболевшая в 20-х числах февраля корью младшая дочь Петра Наталья, маленький гробик которой был выставлен в соседнем помещении.

10 марта около полудня пушечным выстрелом Петербург был извещен о начале торжественной, еще никогда не виданной жителями церемонии царских похорон. Уже с раннего утра к Неве сходились люди, и, как пишет Феофан, «толикое вскоре множество народа собралося, что не только по обеим сторонам путь широко заключили, но и везде крыльца и по всем палатам окна наполнили и самые кровли не праздны были»². Народ теснился вдоль всего посыпанного желтым песком и устланного свежими еловыми лапами пути, который тянулся по заснеженному берегу Невы от Зимнего дома (современный Эрмитажный театр) до Почтового дома (ныне на его месте Мраморный дворец) и затем через Неву — по специально построенному мосту.

Мы не можем точно сказать, какая была в тот день погода, но Кампредон пишет, что через три дня после похорон крупными хлопьями падал снег с градом³. Точно известно, что гроб везли на санях, — Нева еще не вскрылась, и мост с затянутыми черной материей перилами проложили прямо по льду. Вдоль всего пути сплошными шпалерами стояли войска: солдаты и офицеры с опущенными знаменами и через равные промежутки — 1250 «мушкетеров» с факелами.

Около трех часов дня Петр отправился в свой последний путь: гроб вынесли через отворенное окно Зимнего дома и спустили вниз на набережную по обитой черной материей лестнице. Процессию открывал сводный отряд из 48 трубачей и восьми литаврщиков, которые своей печальной музыкой задавали тон всему шествию. Следом за ними шли пажи и весь прочий придворный штат, а также иностранные купцы. За красным военным знаменем шла в сопровождении двух полковников «лейб-ферд, сиречь лошадь любимая седла Е.и.в., на которой в походах своих изволил ездить». Она была в богатом уборе, с красными и белыми плюмажами. Думаю, что всеобщее внимание привлекли две символические фигуры латников с опущенными обнаженными мечами: один верхом в вызолоченных латах, другой — пеший в черных латах, — а также красочное шествие знамен с гербами земель империи, писанных «золотом и серебром с красками по черной тафте с черными кистьми и бахромою». В этих знаменах, иллюстрировавших полный титул императора, отразилась вся история создания Российской империи с древнейших времен. За черкасским знаменем следовали знамена всех других царств и владений российского императора: кабардинское, грузинское, карталинское, иверское, кондийское, обдорское, удорское, белозерское, ярославское, ростовское, рязанское, черниговское, нижегородское, болгарское, вятское, пермское, югерское, тверское, ижорское, корельское, лифляндское, эстляндское, смоленское, псковское, сибирское, астраханское, казанское, новгородское, владимирское, киевское и, наконец, московское.

Выразительно было и белое знамя, «на котором эмблема и девиз императорская, писана золотом и серебром с кистьми и бахромою золотыми». Эмблемой первого императора, как пишет Феофан, был «резец (т. е. скульптор. — Е. Α.), делающий статую»⁴. Как не вспомнить тут фрагмент поэмы М. Волошина «Россия»:

Не то мясник, а может быть, ваятель —
Не а мраморе, а в мясе высекал
Он топором живую Галатею…

Это был точный символ преобразования, весьма зловещий образ грандиозного, начатого триста лет назад социального эксперимента: скульптор-преобразователь по своей модели с помощью острого орудия создает из бесформенного материала новую Россию.