Россия будет воевать

8 мая 1993 года генерал Ратко Младич согласился на размещение в анклаве Жепа контингента наблюдателей, полагая, что мусульманский гарнизон будет разоружен и Жепский анклав демилитаризован. В действительности этого не произошло: Жепа, также как и остальные «зоны безопасности», осталась плацдармом, используемым мусульманами для вылазок и нападения на сербов (Младич, Ратко – Википедия).

Со стороны мусльман в переговорах участвовал Алия Изетбекович. Тот самый, который позднее станет президентом Боснии.

И тот самый, который до этого, во время Второй мировой, был вербовщиком СС «Ханжар».

Сербы потерпели поражение в той войне. Ратко скрывался на территории своей Сербии много лет. Но не все длится вечно.

И сейчас Ратко повезут в Гаагу. Гаага – место, откуда мы, славяне, не возвращаемся. Не вернется и Ратко.

Стоило ли оно того? Стоит ли европейство еще одного славянина, поставленного на конвейер европейского гуманизма, отдающего запахом крови, словно помещение бойни для скота?

Для нас это вопрос не праздный.

Потому, что «нас с сербами 200 миллионов». И то, что случилось с пятьюдесятью миллионами, может случиться и с остальными.

Так стоит ли оно того?

МОСКВА, 26 мая – РАПСИ. Арест бывшего лидера боснийских сербов Ратко Младича является важным условием для принятия Сербии в ЕС, однако не означает ее автоматического вступления в эту организацию, заявил в четверг премьер-министр Нидерландов Марк Рютте. «Нужно учитывать все факты. Это был важный элемент, но не следует воспринимать арест этого человека буквально как пропуск (в ЕС)».

Арест Младича не является для Сербии пропуском в ЕС – Рютте | Новости | Российское агентство правовой и судебной информации – РАПСИ.

– Мама! А почему…

Великое кино о великой войне, которое никто не снял

12 мая 2011

Скажу сразу: я не смотрел вторую часть фильма, который себя называл великим кино. Не хочу. Я, во-первых, не хочу смотреть на то, что там есть. Я прекрасно знаю, что там, в этом кино, есть. А во-вторых, я не увижу в этом кино того, что я хотел бы увидеть. И я точно знаю, что именно этого там нет. И я знаю, почему этого там нет и быть не может. Потому что не влезет настоящее величие в душу и в разум тех, кто всерьез решил, что они – величина.

Поэтому давайте-ка я вам лучше расскажу про кино о Войне, которое почему-то никто не снял. Мне кажется, это было бы отличное кино.

Мне кажется, что если уж снимать великое Кино, то снимать его надо о главном. А что же в той самой Войне было главным?

Системы вооружений? Политика? Конференции, договоренности, интриги? Направления ударов, карты, сроки, линии обороны?

Нет, не то. Что – для всех? Для экономистов, инженеров, военных, политиков, рабочих, врачей, детей, матерей, жен, отцов, братьев, сестер, мужей… Что для них?

Что для нас? Эта страшная, по-настоящему великая в своем ужасе Война – что она сделала с каждым? Во что превратила каждую судьбу? Ведь величие ее тем и измеряется, что никто не избежал ее прикосновения, никто не остался неизменным и прежним. Никто. Она объяла всех. Всех без исключения. И изменила всех – взрослых и детей, отцов и матерей, храбрецов и трусов, преступников и священников.

Великая Война сделала великую и ужасную вещь – она превратила высокую шекспировскую трагедию в рутину. В быт. В обыденность.

Эпос стал осязаем. Роланд перестал быть эксклюзивным рыцарем, имеющим привилегированное право пасть за честь и Родину. Потому что в двадцатом веке в стране под названием СССР появились миллионы Роландов. Это они писали на стенах Брестской крепости: «Умираю, но не сдаюсь! Прощай, Родина!»

Инфляции подверглась слава Одиссея и Пенелопы, потому что миллионы Одиссеев начали путь домой в 1945-м и миллионы их Пенелоп дождались. Не предали. Не изменили. Не забыли.

И Орфеи с гармошками и гитарами на танках и грузовиках врывались в локальные царства смерти – концлагеря, чтобы либо навсегда вырвать своих Эвридик из лап Смерти, либо спасти чужих, а своих оплакать так, как может оплакать только герой, – боем, огнем, возмездием.