Россия будущего

Может это случиться, очевидно, тогда только, когда данный иностранец лучше знает то дело, которое составляет его специальность, чем местные специалисты, и, следовательно, дает товар высшего качества; или когда его дело богаче средствами и лучше по организации и приемам торговым (напр., толковее поставлено, честнее); или, наконец, когда местные жители данного производства не знают, научиться не могут или не желают, наконец, необходимыми средствами не располагают.

Совершенно очевидно, что какой-нибудь французский мастер-шляпник или портной с великолепною выучкою, тонким вкусом, добросовестностью и правильными торговыми приемами наживает в России большие деньги, тогда как нашему кустарю-шляпнику или портному «из Москвы» Иванову во Франции пришлось бы умереть с голоду.

Очевидно, что поедет в Россию мастер француз или немец. Русскому, наоборот, во Франции или Германии делать нечего.

Предстоит решить вопрос: полезна ли для России деятельность этого иноземца или вредна? Какие есть основания для решения этого вопроса?

Основания эти, очевидно, двух родов: политические и экономические.

С политической стороны вопрос освещен достаточно. Екатерина вызывала немцев-колонистов. Это оказалось ошибкой. В наши дни немцы колонизуют Россию без вызова, а правительство издает ограничительные законы, ибо неудобство и даже опасность этой колонизации, особенно немецкой, выяснились достаточно. Немцы во многих местах прямо-таки вытесняют русский элемент, например, в юго-западном крае, Херсонской и Екатеринославской губернии и т. д.

С экономической стороны можно, значит, обсуждать вопрос только о такого рода являющихся к нам иностранцах, которые 1) сами или в своих детях и внуках сольются с коренным населением и усилят Россию, 2) поработав в России и нажив деньги, уйдут под старость на родину.

Полезность первого рода иностранца определяется условиями конкуренции. Иностранец создает спрос на свой товар или услуги, потому что этот товар или услуги высшего качества. Он бьет своих конкурентов, но вместе с тем учит их. Они не могут остаться при прежних дурных приемах и им предстоит дилемма: или сравняться, догнать иностранца, или остаться без работы. Польза для общества очевидная. Затем иностранец отвыкает от своей родины, ассимилируется и его дети уже усиливают Россию хорошим, крепким, культурным элементом. Чужого остается лишь звук, имя.

Иностранец второго рода приносит те же услуги, но, уходя, уносит с собою, в виде платы за них, скопленное состояние. Россия теряет эту часть, но это затрата производительная, это законный обмен.

До сих пор никакого вреда, никакой невыгодности сделки указать нельзя. Пока местное общество обладает поглощающею силой или пока способно выплатить и удалить иностранца, не желающего с нами сливаться, интересы страны не нарушаются.

Так было в России еще недавно. Мы так к этому привыкли, что совершенно не заметили неожиданной перемены. А перемена произошла огромная. Наступила эпоха железных дорог, телеграфов, неслыханной ранее быстроты сообщений, широкого развития спекуляции, водворилось царство биржи, синдикатов, земельная собственность мобилизовалась, личность уступает место анонимному обществу, страшной силе соединенного капитала.

Европейцы почти все очень обогнали нас на этом поприще. Но обогнали не столько техникой или лучшими качествами — обогнали прежде всего лучшей организацией, более крепкой общественностью, лучшим государственно-экономическим механизмом.

Положение иностранца у нас совершенно изменилось. С одной стороны, наше общество как будто потеряло свою переваривающую способность, с другой — самая ассимиляция стала для иностранца совершенно ненужной.

Заброшенный в уездный городишко Христиан Иванович Гибнер, знаменитый врач из «Ревизора», был жалким существом с одним единственным звуком — средним между е и и. Сын его уже становился чисто русским. Современный Гибнер во всяком захолустье найдет свою немецкую компанию, женится на немке, сына свезет в немецкую школу, отправит его, когда тот вырастет, отбывать воинскую повинность в Германию. У него к услугам не дальше, как за несколько станций по железной дороге, и кирка, и пастор, он имеет немецкие русские газеты. Ему нет смысла, нет причины обращаться в русского.

Если он ведет крупное дело, это уже не русское, а чисто немецкое дело. Потрудитесь зайти (если пустят) на любой немецкий завод в Петербурге или Москве. Администрация немецкая, делопроизводство немецкое, разговор немецкий, интересы немецкие и самая неразрывная, самая тесная связь с Германией как с метрополией. Территория завода — это завоеванная капиталом и почти отчужденная немцами территория. Это только номинально Россия. Русские рабочие здесь только чернорабочие, и Россия от фирмы имеет только налоги да скудную поденную плату рабочим.