Россия - Европа (март 2008)

К сожалению, автобус приближался к границе, за которой начиналась задница, к углу Гагарина и Карраччи, и мне нужно было выходить. Снедаемый любопытством, я специально прошел к выходу около кабины, чтобы разглядеть Незнакомку. Ничем не запоминающееся лицо, белесенькое, без всяких черт, даже без особой косметики. Единственное, что выделялось, - это щеки, большие такие, гладкие, голубиные. Или Альбертиновы, только без румянца. Лет тридцать пять, но не определенно, как это у тридцатипятилетних бывает. Одета тоже неприметно, средняя служащая средней конторы, брючки, кофточка, курточка, обтягивающие крепко сбитый жирок тельца, где все на месте: ручки, ножки, сиськи. На все про все - одна экстравагантная деталь, чтобы запомнить: на стрижке спереди выпущена длинная прядь челки, панковская, ярко окрашенная.

Я вышел, а моя Людмила понеслась дальше, еще глубже в болонскую задницу, не выпуская мобилы из рук, и продолжая рассказывать Оле о том, как она «ничего перед собой себя прекрасней не находит». Такая манящая, такая энигматичная. Окончательное разъяснение тайны пушкинского эпиграфа я получил через два дня, когда поехал смотреть одну удаленную от центра церковь, о которой говорилось, что в ее строительстве принимал участие аж сам Франческо дель Косса. Церковь была хороша, не считая двух недостатков: во-первых, она была сто раз перестроена, а во-вторых, она была закрыта. Послонявшись по площади около церкви, вполне современной, я наткнулся на плакат с огромной матрешкой. Текст плаката гласил: «Дорогие женщины России, Украины, Белоруссии… Спасибо вам за ваш труд, за вашу теплоту и нежность»… и еще что-то, очень длинно. Подписано чем-то вроде главы муниципалитета.

Теперь у меня нет никаких сомнений, что вторая часть пушкинского стихотворения должна была быть посвящена моей автобусной Людмиле. Он прекрасно понимал, что именно за ней побежит пестрая волна сынов Авзонии, и что она намного глубже, интереснее и серьезней, чем ее соотечественницы, восседающие на миланских показах и, высунув язык, бегающие с вуиттоновскими авоськами по флорентийским бутикам туда-сюда-обратно, мимо фасадов палаццо Питти, оно же - Уффицци. Что ж, моя культура тоже не прерывается, что бы вы там ни говорили.

* ЛИЦА * Приехали

Француз, австриец и итальянцы на наших широтах

Марко Черветти, управляющийрестораном. Страна происхождения - Италия. Стаж постоянного пребывания в России - четыре с половиной года.

Я, так или иначе, должен был оказаться в России - у меня мама русская. И в возрасте 11 лет оказался - первый раз еще в советское время, в специальном пионерлагере для детей с советской половинкой. Дети-мулаты, африканцы, американцы, европейцы - никто из нас, разумеется, не знал никаких иностранных языков, но общению это не мешало: оно было очень интенсивное и проходило абсолютно без проблем.

Во второй раз в Россию я попал случайно, причем не с первого захода. Я часто встречал полукровок, которые никогда не жили на своей второй родине. Они воспринимают страну мамы-папы как некую… экзотику. А потом, если решают остаться, ввинчиваются в местную систему данностей отношений и понимают, что проблем тут гораздо больше, чем их влюбленным глазам казалось поначалу. Я ехал сюда, вооруженный рассказами русских о том, как интересно в Москве, а русские за границей никогда не говорят о своей стране плохо. Но, приехав, увидел, что русская жизнь - это очень сложная, многосоставная вещь. Я ничуть не разочаровался - просто увидел, в чем именно русские повлияли на европейцев, и в частности на Италию. Соцзащита, дешевые и бесплатные университеты в Европе - все это европейское общество получило благодаря тому, что русские в свое время подали в этом пример и за что-то пострадали.

Страдать приходится и итальянцам. В мои первые дни я не очень понимал, почему люди не здороваются, когда входят в магазин, почему в этих магазинах хамят клиентам. Потом, я, кажется, кое-что понял - здесь в принципе не очень жалуют чужаков. Помню, искал квартиру - каждое второе объявление гласило, что квартира «сдается только славянам». «Вы чеченец?» - спрашивали меня. «Нет, я итальянец», - отвечал я, и в ответ слышал: «А, ну тогда точно нет». Получить ответ на вопрос «Почему?» я не успевал - в России принято класть трубки без слова «пока».