Россия HELL

– На прошлой неделе, – сказал бородач слева, – какой-то резвый олень у одного баклана автомат спер. И бегал с ним, пока ему задницу не отстрелили.

– Может ты тоже резвый олень? – спросил бугай.

– Рябого с Фабрики знаешь? – высунулась Джен.

Бугай прищурился.

– Ну?

– Я его племянница.

– Племянница… Слышал про Рябого и его племянницу. Как у него дела? Как женушка молодая?

– Нет у него женушки. Еще год назад он ей башку отрезал. Теперь с рабынями развлекается.

– Точно, – усмехнулся бугай. – С рабынями. – Он кивнул на Антона. – А это кто?

– Охранник мой.

– Ладно. Верю, что племянница.

Стволы опустились.

– Постой, – сказал бородач. – Эта племянница разговаривает как-то странно. Будто с акцентом.

– А как мне еще разговаривать, – хмыкнула Джен. – Два года в Питере училась. Там даже дома все на английском разговаривают. Тебя туда запусти, тоже начнешь мычать и половину алфавита не выговаривать.

– Хватит лясы точить, – прервал болтовню бугай. – Выдвигаемся.

Охотники потянулись к лестнице.

– Кстати, – повернулся бугай. – Мелюзгу не встречали? Мы слышали будто хнычет кто-то на первом уровне.

– Никого не видели, – мотнула головой Джен. – Мелюзга хорошо прячется.

– Это да, – кивнул бугай. – Может с нами пойдете? Тогда мы их быстрее поймаем. Говорят, они в вентиляции. Тушек семь, не меньше. Выходит по тушке на рыло.

– Спасибо. Но мы как-нибудь сами.

– Как знаешь, племянница. Мы слезоточивые шашки прихватили. Вмиг выкурим свежатинку из логова.

Антон похолодел.

– Постойте, – он шагнул к охотникам.

– Что, передумали?

– Да.

Длина лезвия у плазменного резака была всего полметра.

Ее хватило.

Дрожащая ослепительная линия стремительно описала полукруг, разрубая тела охотников на равные половины.

Секунды две они еще стояли, открывая рты и тараща глаза. Потом колени подогнулись, верхние части съехали вниз, разбрызгивая по полу кровь и внутренности.

– Обалдеть, – выдавила Джен. – Да ты просто маньяк-расчленитель.

***

Последнего разведчика, капитана Ганина, они нашли на третьем уровне, в узком тупике, зажатом между двумя ржавыми цистернами.

Ганин был жив, стоял на коленях и мерно раскачивался, глядя в потолок невидящими глазами. В руке он сжимал окровавленный тесак. Десяток трупов с отрубленными конечностями преграждал путь.

Стоящий рядом с Ганиным охранник в черной форме Полигона, косо глянул, когда они вошли, и затянулся мятой сигаретой.

– Совсем сбрендил, – сказал он. – С утра так сидит. Хорошо, что пришли. Втроем мы его до выхода быстро дотащим.

– Что с ним? – спросил Антон.

– Понятно, что. Экспериментального этапа не выдержал. Я, помнится, когда первую сотню дичи за раз перебил, тоже пару дней есть не мог. Хоть и стадо, но все же люди. Такое бывает после операции.

– Какой операции?

Охранник медленно повернулся.

– Не понял. Вы кто такие?

Антон протянул руки и одним движением свернул ему шею.

Шагнул к Ганину.

– Капитан. Вставайте. Нам пора.

Ганин поднял изможденное лицо в потеках крови.

– Я их всех убил, – прошептал он. – Шел и убивал. Шел и убивал. Но это не я. Это голос. Убей. Убей.

Антон глянул на Джен.

– Они что, засунули ему в голову ту членистоногую штуку?

– Вряд ли. Солдатам они имплантируют блок контроля. А потом проверяют, как он работает. Могут приказать убить своих родителей. Или детей.

Ганин перевел на нее взгляд.

– Девочка. Маленькая красивая девочка.

Джен присела в реверансе.

– Спасибо за комплимент, дяденька.

Ганин с трудом встал с колен, держась за стены.

– Что ты здесь делаешь, маленькая девочка? Это место не для таких как ты.

– Точно. И не поспоришь.

– Капитан, – сказал Антон. – Пойдемте. У нас мало времени.

– Подожди. Я должен ей кое что сказать.

Ганин подковылял к Джен вплотную и взял за плечо.

– Послушай… Послушай. Это место очень опасно. Здесь нельзя находиться. Особенно тебе.

– Почему, дяденька? – спросила Джен, невинно хлопая глазенками.

– Потому что маленьких девочек здесь трахают и убивают! – заорал Ганин и со всей дури всадил тесак ей в живот.

Антону хватило секунды, чтобы отбросить его в сторону.

Ганин с хрустом врезался в угловатый бок цистерны и кучей тряпья обвалился вниз.

Антон бросился к корчащейся на полу Джен. Развернул, не обращая внимание на вопли, рванул застежки.

– Стой, стой, – прохрипела она. – Все нормально. Слава богу, мне хватило мозгов надеть под комбинезон бронежилет.

Увидев немного помятые кевларовые пластины, он отстранился.

– Только болит дико, – пожаловалась Джен. – У твоего другана удар в тонну весом.

Антон посмотрел на Ганина.

Тот лежал ничком со свернутой на бок головой. Из горла торчал сломанный позвоночник.

– Проклятье!

– Он бы вам все-равно не помог, – сказала Джен и попыталась встать. – Блок контроля убрать нельзя, сразу взрыв. Фактически, взяв его с собой, ты бы привел на свою базу чужого диверсанта. Риска много, а выгоды никакой.

– Вам, американцам, только выгоду подавай. Это – наш человек. А мы своих не бросаем.

– Вот только пропаганду лить не надо. Бросаете, когда необходимо. Ты мне еще про загадочную русскую душу расскажи, которую вы сами не понимаете. Выгода честнее.

– Одномерный народец.

– Лицемерные азиаты. Руку подай. Сама не встану.

***