Россия и Ближний Восток

Американские войска и блок НАТО проявили себя как неэффективная военная сила в Ираке и Афганистане. Полугодовая операция НАТО в Ливии продемонстрировала отставание альянса от задач, которые ставит перед ним регион. Провал «миротворцев» в Западной Сахаре, Судане, Ливане etc. ставит под вопрос дееспособность воинских контингентов Запада на Ближнем и Среднем Востоке. Для ведения действий на территории Ирана, которые, повторим, являются единственным способом гарантированной «зачистки» его ядерных объектов, необходима двухмиллионная армия. Причем армия, готовая воевать, как американцы и в отдельных случаях англичане, а не «демонстрировать флаг», как войска Италии, или вести «гуманитарные операции», как бундесвер. Такая армия в современном мире есть только у Китая. Но Иран, ядерный или неядерный, не представляет для КНР никакой угрозы, являясь партнером, поставщиком углеводородов и перспективным рынком инвестиций и товаров. Участие Китая в военной операции против Ирана полностью исключено, да и к экономическим санкциям против Тегерана Пекин присоединился в минимально возможной без урона своего статуса на международной арене степени.

Санкции эти оказали на Иран значительное воздействие, снизив его возможности по продвижению к ядерному статусу и замедлив темпы этого продвижения. Не стоит, однако, преувеличивать шансы на принуждение ИРИ к отказу от развития ядерной программы экономическими методами. Замедлить, но не остановить – это предел возможности санкций, как и компьютерной атаки, израильского военного удара или американской ракетно-бомбовой атаки, без наземной операции. Не стоит полагать, что атака такого рода или экономическое давление приведут к смене режима. Конфликт президента и рахбара, точнее, стоящих за ними групп – это внутренний конфликт иранской элиты. Внешним игрокам он не оставляет шансов на вмешательство. Поддержка Западом любого иранского политика или политического движения сделает его нелегитимным в глазах избирателей. Удар по Ирану, нанесенный извне, консолидирует массы вокруг руководства страны и скорее будет им приветствоваться, чем вызывать опасения. Агрессивная антиизраильская риторика президента Ахмади Нежада призвана спровоцировать этот удар, а не остановить его. При этом, если оставить в стороне почти неизбежную в определенных условиях израильскую опцию, единственной угрозой для Ирана со стороны Соединенных Штатов, как это ни парадоксально, является президент Обама – в личном качестве.

С иранской ядерной бомбой он, похоже, смирился так же, как с потерей влияния в Ираке и Афганистане после вывода оттуда американских войск. Да и разрушение режима нераспространения, неизбежное после появления у ИРИ ядерного оружия, не слишком его волнует. Однако удар американской армии по Ирану возможен, если президент Обама посчитает его необходимым условием для проведения успешной кампании перевыборов на второй президентский срок. В конце концов, Нобелевскую премию мира он уже получил. Американская политика дает немало примеров роли личности в истории, а возможность остаться еще на четыре года во главе самой могущественной военной державы и крупнейшей экономики мира – большое искушение для амбициозного популиста, не слишком преуспевшего в практической реализации своих теорий, но полагающего необходимым остаться в истории.

Единственным возможным «светом в окне» в сложившейся ситуации является гипотетическая перспектива подписания Ираном и Израилем «в разных комнатах» под патронажем «великих держав», членов ядерного клуба, обязательства о ненападении друг на друга с применением ядерных технологий. Эта декларация минимизирует возможность ведения Иерусалимом и Тегераном в будущем ядерной войны и снижает необходимость нанесения Израилем удара по Ирану до того уровня, при котором его можно избежать. Проблема в том, что Израиль при необходимости гарантии такого рода Ирану предоставит – и это неоднократно подтверждалось высшим руководством страны, однако Иран не предоставит ответные гарантии, поскольку не готов заключать с Израилем соглашения любого рода. Эта позиция основана на опасности для правящего режима отступления от идеологии, центральным стержнем которой является непризнание права Израиля на существование.